— Иной раз говорит, говорит человек, а ты его не понимаешь, покуда не удастся ему сказать тебе какое-то простое слово, и одно оно вдруг все осветит! — вдумчиво рассказывала мать. — Так и этот больной. Я слышала и сама знаю, как жмут рабочих на фабриках и везде. Но к этому сызмала привыкаешь, и не очень это задевает сердце. А он вдруг сказал такое обидное, такое дрянное. Господи! Неужели для того всю жизнь
работе люди отдают, чтобы хозяева насмешки позволяли себе? Это — без оправдания!
Неточные совпадения
Мать понимала, что этот шум поднят
работой ее сына. Она видела, как
люди стягивались вокруг него, — и опасения за судьбу Павла сливались с гордостью за него.
— Мы всегда и везде — первые в
работе и на последнем месте в жизни. Кто заботится о нас? Кто хочет нам добра? Кто считает нас
людьми? Никто!
Провыл гудок, требуя
людей на
работу. Сегодня он выл глухо, низко и неуверенно. Отворилась дверь, вошел Рыбин. Он встал перед нею и, стирая ладонью капли дождя с бороды, спросил...
К вечеру явился Николай. Обедали, и за обедом Софья рассказывала, посмеиваясь, как она встречала и прятала бежавшего из ссылки
человека, как боялась шпионов, видя их во всех
людях, и как смешно вел себя этот беглый. В тоне ее было что-то, напоминавшее матери похвальбу рабочего, который хорошо сделал трудную
работу и — доволен.
— Это — не моя песня, ее тысячи
людей поют, не понимая целебного урока для народа в своей несчастной жизни. Сколько замученных
работой калек молча помирают с голоду… — Он закашлялся, сгибаясь, вздрагивая.
— Истребляют
людей работой, — зачем? Жизнь у
человека воруют, — зачем, говорю? Наш хозяин, — я на фабрике Нефедова жизнь потерял, — наш хозяин одной певице золотую посуду подарил для умывания, даже ночной горшок золотой! В этом горшке моя сила, моя жизнь. Вот для чего она пошла, —
человек убил меня
работой, чтобы любовницу свою утешить кровью моей, — ночной горшок золотой купил ей на кровь мою!
— Да ведь чего же надо еще? — задумчиво сказала мать. — Уж если
люди тысячами день за днем убиваются в
работе для того, чтобы хозяин мог деньги на шутки бросать, чего же?..
Разве умерло мое уважение к Егору, моя любовь к нему, товарищу, память о
работе мысли его, разве умерла эта
работа, исчезли чувства, которые он вызвал в моем сердце, разбито представление мое о нем как о мужественном, честном
человеке?
И уже относились к драме этой как к чему-то далекому, уверенно заглядывая в будущее, обсуждая приемы
работы на завтра. Лица были утомлены, но мысли бодры, и, говоря о своем деле,
люди не скрывали недовольства собой. Нервно двигаясь на стуле, доктор, с усилием притупляя свой тонкий, острый голос, говорил...
— У нее уже готово триста экземпляров! Она убьет себя такой
работой! Вот — героизм! Знаете, Саша, это большое счастье жить среди таких
людей, быть их товарищем, работать с ними…
— У меня — двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого — не доносила, мертвый родился, — из-за
работы этой треклятой! Радость мне? Я говорю — напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот
человек! Верно говорю, матушка?..
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной
работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей радостью любовалась
людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
—
Работа идет общая по всей земле, во всех городах, силе хороших
людей — нет ни меры, ни счета, все растет она, и будет расти до победного нашего часа…
Все, что делаете вы, — преступно, ибо направлено к порабощению
людей, наша
работа освобождает мир от призраков и чудовищ, рожденных вашею ложью, злобой, жадностью, чудовищ, запугавших народ.
— Бедность, голод и болезни — вот что дает
людям их
работа. Все против нас — мы издыхаем всю нашу жизнь день за днем в
работе, всегда в грязи, в обмане, а нашими трудами тешатся и объедаются другие и держат нас, как собак на цепи, в невежестве — мы ничего не знаем, и в страхе — мы всего боимся! Ночь — наша жизнь, темная ночь!
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы
люди чужестранные, // У нас забота есть, // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды.
Жалеть — жалей умеючи, // На мерочку господскую // Крестьянина не мерь! // Не белоручки нежные, // А
люди мы великие // В
работе и в гульбе!..
«Мы
люди чужестранные, // Давно, по делу важному, // Домишки мы покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды…»
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими быть твердыми в бедствиях, умерщвляются;
люди крайне престарелые и негодные для
работ тоже могут быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в общей экономии наличных сил города чувствуется излишек.
После краткого отдыха, состоящего в маршировке,
люди снова строятся и прежним порядком разводятся на
работы впредь до солнечного заката.