Неточные совпадения
— Надо, Андрей, ясно представлять себе, чего хочешь, — заговорил Павел медленно. —
Положим, и она тебя любит, — я этого не думаю, — но,
положим, так! И вы — поженитесь. Интересный брак — интеллигентка и рабочий! Родятся дети, работать тебе надо будет одному… и — много. Жизнь ваша станет жизнью из-за куска
хлеба, для детей, для квартиры; для дела — вас больше нет. Обоих нет!
Мать вошла в комнату, села за стол перед самоваром, взяла в руку кусок
хлеба, взглянула на него и медленно
положила обратно на тарелку.
Из-за изб тянулись во многих местах рядами огромные
клади хлеба, застоявшиеся, как видно, долго; цветом походили они на старый, плохо выжженный кирпич, на верхушке их росла всякая дрянь, и даже прицепился сбоку кустарник.
И она опустила тут же свою руку,
положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в очи. И пусть бы выразило чье-нибудь слово… но не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы, ниже́ того умиленного чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы.
Захар принес старую скатерть, постлал на половине стола, подле Обломова, потом осторожно, прикусив язык, принес прибор с графином водки,
положил хлеб и ушел.
Неточные совпадения
У этого помещика была тысяча с лишком душ, и попробовал бы кто найти у кого другого столько
хлеба зерном, мукою и просто в
кладях, у кого бы кладовые, амбары и сушилы [Сушилы — «верхний этаж над амбарами, ледниками и проч., где лежат пух, окорока, рыба высушенная, овчины, кожи разные».
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и
хлеб гнили,
клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с воли всего запорожского войска,
положили идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и
хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
— А? Что? Чай?.. Пожалуй… — Раскольников глотнул из стакана,
положил в рот кусочек
хлеба и вдруг, посмотрев на Заметова, казалось, все припомнил и как будто встряхнулся: лицо его приняло в ту же минуту первоначальное насмешливое выражение. Он продолжал пить чай.
— Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы
положить себе кусок
хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!