Неточные совпадения
— Говорю я теперь, — продолжала мать, — говорю, сама себя слушаю, — сама себе не верю. Всю жизнь
думала об одном —
как бы обойти день стороной, прожить бы его незаметно, чтобы не тронули меня только? А теперь обо всех
думаю, может, и не так понимаю я дела ваши, а все мне — близкие, всех жалко, для всех — хорошего хочется. А
вам, Андрюша, — особенно!..
— Мне даже тошно стало,
как взглянул я снова на эту жизнь. Вижу — не могу! Однако поборол себя, — нет,
думаю, шалишь, душа! Я останусь! Я
вам хлеба не достану, а кашу заварю, — я, брат, заварю ее! Несу в себе обиду за людей и на людей. Она у меня ножом в сердце стоит и качается.
— Зовите,
как хочется! — задумчиво сказала мать. —
Как хочется, так и зовите. Я вот все смотрю на
вас, слушаю,
думаю. Приятно мне видеть, что
вы знаете пути к сердцу человеческому. Все в человеке перед
вами открывается без робости, без опасений, — сама собой распахивается душа встречу
вам. И
думаю я про всех
вас — одолеют они злое в жизни, непременно одолеют!
— Верно
вы говорите, Наташа! — сказала мать,
подумав. — Живут — ожидая хорошего, а если нечего ждать —
какая жизнь? — И ласково погладив руку девушки, она спросила: — Одна теперь остались
вы?
—
Как одеть его
думаете вы?
— Это превосходно, что
вы с нами, — приятно видеть ваше лицо. Чем она кончит? — спрашиваю я себя. Грустно, когда
подумаешь, что
вас —
как всех — ждет тюрьма и всякое свинство.
Вы не боитесь тюрьмы?
— А
вы как думаете, Саша? Это — мысль!
—
Как могли
вы подумать… — продолжала Софья. Но Николай деловито и серьезно прервал ее...
— Вот, глядите, люди,
как зверье душит
вас вашей же рукой! Глядите,
думайте!
— А у меня ночью, видите ли, обыск был, я
подумал —
какая причина? Не случилось ли чего с
вами? Но — не арестовали. Ведь если бы
вас арестовали, так и меня не оставили бы!..
— Это уж я дополнил картину погрома, но ничего, Ниловна, ничего! Я
думаю, они опять придут, оттого и не убирал все это. Ну,
как вы съездили?
—
Вы посмотрите,
какой ужас! Кучка глупых людей, защищая свою пагубную власть над народом, бьет, душит, давит всех. Растет одичание, жестокость становится законом жизни —
подумайте! Одни бьют и звереют от безнаказанности, заболевают сладострастной жаждой истязаний — отвратительной болезнью рабов, которым дана свобода проявлять всю силу рабьих чувств и скотских привычек. Другие отравляются местью, третьи, забитые до отупения, становятся немы и слепы. Народ развращают, весь народ!
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху.
Как вы думаете, Петр Иванович, кто он такой в рассуждении чина?
Придя в комнату, Сережа, вместо того чтобы сесть за уроки, рассказал учителю свое предположение о том, что то, что принесли, должно быть машина. —
Как вы думаете? — спросил он.
— Как вы себе хотите, я покупаю не для какой-либо надобности,
как вы думаете, а так, по наклонности собственных мыслей. Два с полтиною не хотите — прощайте!
Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот,
думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли
вы, семь чертей и одна ведьма
вам в зубы, что…
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! //
Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! //
Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется
вам // Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
вас товар некупленный, // Из
вас на солнце топится // Смола,
как из сосны!» // Опять упали бедные // На дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу
думали // И вдруг запели.
—
Как не
думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того
как узнала
вас. Я только не понимаю,
как он мог в угоду матери забыть
вас и сделать
вас несчастною; у него не было сердца.
— Это было рано-рано утром.
Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и
думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье
вы мелькнули, и вижу я в окно —
вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. —
Как бы я желал знать, о чем
вы тогда
думали. О важном?