Неточные совпадения
— Послушайте, ради Христа! Все вы — родные… все вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире дети,
кровь наша, идут за правдой…
для всех!
Для всех вас,
для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости… добра хотят
для всех!
— Истребляют людей работой, — зачем? Жизнь у человека воруют, — зачем, говорю? Наш хозяин, — я на фабрике Нефедова жизнь потерял, — наш хозяин одной певице золотую посуду подарил
для умывания, даже ночной горшок золотой! В этом горшке моя сила, моя жизнь. Вот
для чего она пошла, — человек убил меня работой, чтобы любовницу свою утешить
кровью моей, — ночной горшок золотой купил ей на
кровь мою!
Всюду было ясно видно грубо-голое, нагло-откровенное стремление обмануть человека, обобрать его, выжать из него побольше пользы
для себя, испить его
крови.
И ей казалось, что сам Христос, которого она всегда любила смутной любовью — сложным чувством, где страх был тесно связан с надеждой и умиление с печалью, — Христос теперь стал ближе к ней и был уже иным — выше и виднее
для нее, радостнее и светлее лицом, — точно он, в самом деле, воскресал
для жизни, омытый и оживленный горячею
кровью, которую люди щедро пролили во имя его, целомудренно не возглашая имени несчастного друга людей.
— Неправильно вы судите, хозяин! — сказала она. — Не нужно человеку соглашаться с тем, как его ценят те люди, которым кроме
крови его, ничего не надо. Вы должны сами себя оценить, изнутри, не
для врагов, а
для друзей…
Неточные совпадения
Он с холодною
кровью усматривает все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что всего более — он
для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
Но если ему надо,
для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через
кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через
кровь, — смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, — это заметьте.
«”И дым отечества нам сладок и приятен”. Отечество пахнет скверно. Слишком часто и много
крови проливается в нем. “Безумство храбрых”… Попытка выскочить “из царства необходимости в царство свободы”… Что обещает социализм человеку моего типа? То же самое одиночество, и, вероятно, еще более резко ощутимое “в пустыне — увы! — не безлюдной”… Разумеется, я не доживу до “царства свободы”… Жить
для того, чтоб умереть, — это плохо придумано».
Он остановился на углу, оглядываясь: у столба
для афиш лежала лошадь с оторванной ногой, стоял полицейский, стряхивая перчаткой снег с шинели, другого вели под руки, а посреди улицы — исковерканные сани, красно-серая куча тряпок, освещенная солнцем; лучи его все больше выжимали из нее
крови, она как бы таяла;
Пара серых лошадей бежала уже далеко, а за ними, по снегу, катился кучер; одна из рыжих, неестественно вытянув шею, шла на трех ногах и хрипела, а вместо четвертой в снег упиралась толстая струя
крови; другая лошадь скакала вслед серым, — ездок обнимал ее за шею и кричал; когда она задела боком за столб
для афиш, ездок свалился с нее, а она, прижимаясь к столбу, скрипуче заржала.