У меня
не было времени пристально заняться самообразованием; я человек, образованный разгромом народного восстания, взявшийся за дело объединения людей по непобедимому влечению сердца и по ясно видимой мною невозможности жить старым, пагубным для человека порядком.
Неточные совпадения
— Я в Думу эту верил, — медленно и как бы поверяя себя, продолжал старик, — я и третий раз голос подавал, за богатых, конечно, ну да! В то
время я ещё
был с миром связан, избу имел, землю, пчельник, а теперь вот сорвался с глузду и — как перо на ветру. Ведь в деревне-то и богатым жизнь — одна маета, я полагал, что они насчёт правов — насчёт воли то
есть —
не забудут, а они… да ну их в болото и с Думой! Дело лежит глубже, это ясно всякому, кто
не слеп… Я тебе говорю: мужик думает, и надо ему в этом помочь.
—
Был начётчик, да, видно, вылинял, как старая собака на купцовом дворе. Ты, Егор Петрович, пойми — каково это полсотни-то лет отшагать, чтобы дураком-то себя встретить, это, милый, очень горько!
Был,
был я начётчиком, учил людей,
не думая, как скворец, бормотал чужое, да вот и разболтал душу свою в мирской суете, да! И верно некоторые говорят — еретиком становлюсь на склоне дней-то! Мне бы, говорю,
время душа спасать, а я будто совсем обезумел.
Это
было через некоторое
время после того, как стало известно о моей связи с Варей. Поздно ночью шли мы с ним из Боярок, где объясняли мужикам думские дела и подлое поведение депутата нашей округи. Шли
не торопясь, разговаривая о том, что видели, довольные мужиками и собою.
— Верно! Только надо это понять, надо её видеть там, где её знают, где её, землю, любят. Это я, братцы мои, видел! Это и
есть мой поворот. Началась эта самая война — престол, отечество, то, сё — садись в скотский вагон! Поехали. С год
время ехали, под гору свалились… Вот китайская сторона… Смотрю — господи! да разве сюда за войной ездить? Сюда за умом! За умом надобно ездить, а
не драться, да!
— Нет, православные, — громко говорит кто-то, — хошь
не хошь, а пришло нам
время самим шевелить мозгами. Видно, что за нас никто
не встанет, а против нас — как
есть всё!
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых, тебе
не будет времени думать об этом. И как можно и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Он как будто впал в забытье; но через четверть часа опять широко раскрыл глаза и скоро-скоро, как бы боясь, что ему
не будет время высказать свое слово, залепетал:
Неточные совпадения
Осип. Я, сударь, отправлю его с человеком здешним, а сам лучше
буду укладываться, чтоб
не прошло понапрасну
время.
К нам земская полиция //
Не попадала по́ году, — // Вот
были времена!
— Во
времена досюльные // Мы
были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей //
Не знали мы тогда. //
Не правили мы барщины, // Оброков
не платили мы, // А так, когда рассудится, // В три года раз пошлем.
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а
выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да
не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я
был, а
не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во
время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти
не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
— По
времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!»
Не явились мы, // Притихли,
не шелохнемся // В болотине своей. //
Была засу́ха сильная, // Наехала полиция,