Неточные совпадения
—
Так и есть! Я давно
знаю, кто я таков, да боюсь попа! Ты погоди, дьячок, не говори ему! Придёт время — я сам скажу, да…
Во мне тогда
такое упорство сложилось, что я своими руками сейчас же готов был брёвна катать
и венцы вязать,
и до конца бы всю работу сразу мог довести, потому что хоть я волю бога
и оспаривал, а надо было мне наверное
знать, — он это против меня или нет?
— Вы не
так меня поняли! Я евангелие
знаю и Марию Магдалину помню
и грешницу, которой фарисеи искушали Христа. Я спросить вас хотел, не имеете ли вы обиды на бога за жизнь свою, нет ли сомнения в доброте его?
—
И я
так же думаю. Мы с тобою живём, где нет отцов
и детей по плоти, но только по духу. А с другой стороны, все мы на земле подкидыши
и, значит, братья по несчастью, именуемому — жизнь! Человек есть случайность на земле,
знаешь ли ты это?
— Думаешь, не стыдно мне было позвать тебя? — говорит она, упрекая. — Этакой красивой
и здоровой — легко мне у мужчины ласку, как милостыню, просить? Почему я подошла к тебе? Вижу, человек строгий, глаза серьёзные, говорит мало
и к молодым монахиням не лезет. На висках у тебя волос седой. А ещё — не
знаю почему — показался ты мне добрым, хорошим.
И когда ты мне злобно
так первое слово сказал — плакала я; ошиблась, думаю. А потом всё-таки решила — господи, благослови! —
и позвала.
Было
и ещё одно, чего должен я был избежать; показала мне Христя подругу свою: тоненькая девочка, белокурая
и голубоглазая, похожа на Ольгу мою. Личико чистое,
и с великой грустью смотрит она на всё. Потянуло меня к ней, а Христя всё уговаривает. Для меня же тут дело иначе стояло: ведь Христина не девушка, а Юлия невинна, стало быть,
и муж её должен быть таков.
И не имел я веры в себя, не
знал, кто я
такой; с Христей это мне не мешало, а с той — могло помешать; почему — не
знаю, но могло.
— Цыц! — кричит, — мышь амбарная!
И впрямь, видно, есть в тебе гнилая эта барская кровь. Подкидыш ты народный! Понимаешь ли — о ком говоришь? Вот вы все
так, гордионы, дармоеды
и грабители земли, не
знаете, на кого лаете, паршивые псы! Обожрали, ограбили людей, сели на них верхом, да
и ругаете: не прытко вас везут!
— Я
так и понимаю ваш приход. Вы не первый к нам Ионой посланы; он людей
знает и пустого человека не пришлёт.
— Человеку — всё нужно
знать! — говорит он
и смотрит на книги
так же ласково, как на детей.
—
Знал, да позабыл. Теперь сначала обучаюсь. Ничего, могу. Надо, ну
и можешь. А — надо… Ежели бы только господа говорили о стеснении жизни,
так и пёс с ними, у них всегда другая вера была! Но если свой брат, бедный рабочий человек, начал, то уж, значит, верно!
И потом — стало
так, что иной человек из простых уже дальше барина прозревает. Значит, это общее, человечье началось. Они
так и говорят: общее, человечье. А я — человек. Стало быть,
и мне дорога с ними. Вот я
и думаю…
Неточные совпадения
Купцы.
Так уж сделайте
такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не
знаем, как
и быть: просто хоть в петлю полезай.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть
и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли…
И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально,
и почему ж сторожу
и не завесть его? только,
знаете, в
таком месте неприлично… Я
и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь
и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи,
и не
знают, что
такое значит «прикажете принять».
Хлестаков. Черт его
знает, что
такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят!
И челюсти заболят, если съешь один
такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?