Неточные совпадения
— Откуда вы с
хозяином — никому не известно, какие у вас деньги — неведомо, и кто вы таковы — не знатно никому! Вот я — я здешний, слободской человек и могу тебе дедов-прадедов моих с десяток назвать, и кто они
были, и чем их били, а ты — кто?
А
были — которые
хозяевами считали себя исконными, века вековать на земле надеялись, добро делать старались, только — не к месту: на болоте сеять — зря руками махать!
— Давай рука,
хозяин!
Будем довольна, ты — мине, я — тибяй…
И не только этим трём нравились подобные забавы — Матвей знал, что вся городская молодёжь болеет страстью к разрушению. Весною обламывали сирень, акацию и ветви цветущих яблонь;
поспевала вишня, малина, овощи — начиналось опустошение садов, оно шло всё лето, вплоть до второго спаса, когда
хозяева снимали с обломанных деревьев остатки яблок, проклиная озорников и забыв, что в юности они сами делали то же.
— Ну, коли они ласковы, и мы с ними ласковы
будем! — заявил
хозяин, с добрым чувством в груди.
На крыльце стояла высокая женщина в тёмном платье, гладко причёсанная, бледная и строгая, точно монахиня.
Было в ней также что-то общее с ненастным днём — печальное и настойчивое. Она видела Кожемякина в окне и, наверное, догадалась, что он
хозяин дома, но не поклонилась ему.
—
Есть эдакие успокоительные пословицы, вроде припарок на больное место кладут их: «все человечки одной печки», «все беси одной веси», — враки это! Люди — разны, так им и
быть надлежит. Вот, Евгенья Петровна, разве она на людей похожа? Как звезда на семишники. А
хозяин — похож на купца? Как-кой он купец! Ему под окнами на шарманке играть.
— Я, видите, люблю, чтоб
хозяин собака
был, чтоб он мне душеньку грыз, а я бы ему мог противоречить. Такой характер — очень люблю спор и брань, что поделаешь!
— Молчи! — сказал Кожемякин, ударив его по голове, и прислушался —
было тихо, никто не шёл. Дроздов шумно сморкался в подол рубахи, Потом он схватил ногу
хозяина и прижался к ней мокрым лицом.
Схоронили её сегодня поутру; жалко
было Шакира, шёл он за гробом сзади и в стороне, тёрся по заборам, как пёс, которого
хозяин ударил да и прочь, а пёс — не знает, можно ли догнать, приласкаться, али нельзя. Нищие смотрят на него косо и подлости разные говорят, бесстыдно и зло. Ой, не люблю нищих, тираны они людям.
И ему
было приятно слышать сердитый голос, гудевший то в сенях и в кухне, то на дворе; слов нельзя
было разобрать, а ясно, что Максим — ругался, это оправдывало
хозяина, укрепляя его решение, но плохо успокаивало человека.
Обедали в маленькой, полутёмной комнате, тесно заставленной разной мебелью; на одной стене висела красная картина, изображавшая пожар, — огонь
был написан ярко, широкими полосами, и растекался в раме, точно кровь.
Хозяева говорили вполголоса — казалось, в доме спит кто-то строгий и они боятся разбудить его.
Познакомился он с ним необычно и смешно: пришёл однажды в предвечерний час к Ревякиным, его встретила пьяная кухарка, на вопрос — дома ли
хозяева? — проворчала что-то невнятное, засмеялась и исчезла, а гость прошёл в зал, покашлял, пошаркал ногами, прислушался, —
было тихо.
За время болезни Кожемякина они укрепились в его доме, как в своём, а Машенька вела себя с
хозяином всё проще, точно он
был дряхлый старик; это даже несколько обижало его, и однажды он попенял ей...
— А кто? — воскликнул
хозяин, надвигаясь на гостя. — Не сами ли мы друг другу-с? А сверху — господь бог:
будь, говорит, как дитя! Однако, при том взгляде на тебя, что ты обязательно мошенник, — как тут дитёй
будешь?
На другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову, согнувшись, шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя
хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб в поле, и завертел фуражку в руках так быстро, что нельзя
было разобрать ни цвета, ни формы её.
Засим, подошедши к столу, где была закуска, гость и
хозяин выпили как следует по рюмке водки, закусили, как закусывает вся пространная Россия по городам и деревням, то есть всякими соленостями и иными возбуждающими благодатями, и потекли все в столовую; впереди их, как плавный гусь, понеслась хозяйка.
Парaтов. Чтобы напоить хозяина, надо самому пить с ним вместе; а есть ли возможность глотать эту микстуру, которую он вином величает. А Робинзон — натура выдержанная на заграничных винах ярославского производства, ему нипочем. Он пьет да похваливает, пробует то одно, то другое, сравнивает, смакует с видом знатока, но без
хозяина пить не соглашается; тот и попался. Человек непривычный, много ль ему надо, скорехонько и дошел до восторга.
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне
было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший
хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
Слуга. Да
хозяин сказал, что не
будет больше отпускать. Он, никак, хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не
будет.
Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Правдин. Это мое дело. Чужое возвращено
будет хозяевам, а…
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних
хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.