Неточные совпадения
В небольшом домике, или сарае с скамьями,
был хозяин виноградника или приказчик; тут же
были две женщины.
Прежде нежели я сел на лавку, проводники мои держали уже по кружке и
пили. «A signor не хочет вина?» — спросил
хозяин.
Благодарностям не
было конца. Все вышли меня провожать, и
хозяин, и женщины, награждая разными льстивыми эпитетами.
Десерт состоял из апельсинов, варенья, бананов, гранат; еще
были тут называемые по-английски кастард-эппльз (custard apples) плоды, похожие видом и на грушу, и на яблоко, с белым мясом, с черными семенами. И эти
были неспелые.
Хозяева просили нас взять по нескольку плодов с собой и подержать их дня три-четыре и тогда уже
есть. Мы так и сделали.
Действительно, нет лучше плода: мягкий, нежный вкус, напоминающий сливочное мороженое и всю свежесть фрукта с тонким ароматом. Плод этот, когда
поспеет, надо
есть ложечкой. Если не ошибаюсь, по-испански он называется нона. Обед тянулся довольно долго, по-английски, и кончился тоже по-английски:
хозяин сказал спич, в котором изъявил удовольствие, что второй раз уже угощает далеких и редких гостей, желал счастливого возвращения и звал вторично к себе.
Тут лежали в куче на полу и на диванах наши вещи, а
хозяев не
было.
Из
хозяев никто не говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед
хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к англичанам, которые «наделали им много зла», то
есть выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок в управлении колонией, провели дороги и т. п. Явился сын
хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти, в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Чрез полчаса стол опустошен
был до основания. Вино
было старый фронтиньяк, отличное. «Что это, — ворчал барон, — даже ни цыпленка! Охота таскаться по этаким местам!» Мы распрощались с гостеприимными, молчаливыми
хозяевами и с смеющимся доктором. «Я надеюсь с вами увидеться, — кричал доктор, — если не на возвратном пути, так я приеду в Саймонстоун: там у меня служит брат, мы вместе поедем на самый мыс смотреть соль в горах, которая там открылась».
Между тем ночь сошла быстро и незаметно. Мы вошли в гостиную, маленькую, бедно убранную, с портретами королевы Виктории и принца Альберта в парадном костюме ордена Подвязки. Тут же
был и портрет
хозяина: я узнал таким образом, который настоящий: это — небритый, в рубашке и переднике; говорил в нос, топал, ходя, так, как будто хотел продавить пол. Едва мы уселись около круглого стола, как вбежал
хозяин и объявил, что г-н Бен желает нас видеть.
Хозяева повели нас в свой сад: это
был лучший, который я видел после капштатского ботанического.
Хозяева как будто угадали его мысль: они предложили попробовать фиги, но предупредили, что, может
быть, они не совсем спелы.
Мы вошли к доктору, в его маленький домик, имевший всего комнаты три-четыре, но очень уютный и чисто убранный.
Хозяин предложил нам капского вина и сигар. У него
была небольшая коллекция предметов натуральной истории.
«Он вам
будет гораздо благодарнее за это, нежели за то», — говорил
хозяин, отдирая мне часть дощечки.
При входе сидел претолстый китаец, одетый, как все они, в коленкоровую кофту, в синие шаровары, в туфлях с чрезвычайно высокой замшевой подошвой, так что на ней едва можно ходить, а побежать нет возможности. Голова, разумеется, полуобрита спереди, а сзади коса. Тут
был приказчик-англичанин и несколько китайцев. Толстяк и
был хозяин. Лавка похожа на магазины целого мира, с прибавлением китайских изделий, лакированных ларчиков, вееров, разных мелочей из слоновой кости, из пальмового дерева, с резьбой и т. п.
Хозяин пригласил нас в гостиную за большой круглый стол, уставленный множеством тарелок и блюд с свежими фруктами и вареньями. Потом слуги принесли графины с хересом, портвейном и бутылки с элем. Мы попробовали последнего и не могли опомниться от удовольствия: пиво
было холодно как лед, так что у меня заныл зуб. Подали воды, тоже прехолодной.
Хозяин объяснил, что у него
есть глубокие подвалы; сверх того, он нарочно велел нахолодить пиво и воду селитрой.
Позвали обедать. Один столик
был накрыт особо, потому что не все уместились на полу; а всех
было человек двадцать.
Хозяин, то
есть распорядитель обеда, уступил мне свое место. В другое время я бы поцеремонился; но дойти и от палатки до палатки
было так жарко, что я измучился и сел на уступленное место — и в то же мгновение вскочил: уж не то что жарко, а просто горячо сидеть. Мое седалище состояло из десятков двух кирпичей, служивших каменкой в бане: они лежали на солнце и накалились.
На лавке, однако ж, дремать неудобно;
хозяин предложил разместиться по нишам и, между прочим, на его постели, которая тут же
была, в нише, или, лучше сказать, на полке.
В кабинете — это только так, из приличия, названо кабинетом, а скорее можно назвать конторой — ничего не
было, кроме бюро, за которым сидел
хозяин, да двух-трех превысоких табуретов и неизбежного камина.
После обеда нас повели в особые галереи играть на бильярде.
Хозяин и некоторые гости, узнав, что мы собираемся играть русскую, пятишаровую партию, пришли
было посмотреть, что это такое, но как мы с Посьетом в течение получаса не сделали ни одного шара, то они постояли да и ушли, составив себе, вероятно, не совсем выгодное понятие о русской партии.
Слуга подходил ко всем и протягивал руку: я думал, что он хочет отбирать пустые чашки, отдал ему три, а он чрез минуту принес мне их опять с теми же кушаньями. Что мне делать? Я подумал, да и принялся опять за похлебку, стал
было приниматься вторично за вареную рыбу, но собеседники мои перестали действовать, и я унялся.
Хозяевам очень нравилось, что мы
едим; старик ласково поглядывал на каждого из нас и от души смеялся усилиям моего соседа
есть палочками.
Мы
выпили и в третий раз, и наши
хозяева тоже.
Я видел петухов, привязанных к дверям лавок:
хозяин торгует — петух должен
быть тут же.
Конечно, они могли бы
быть еще деятельнее, следовательно, жить в большем довольстве, не витать в этих хижинах, как птицы; но для этого надобно, чтоб и повелители их, то
есть испанцы,
были подеятельнее; а они стоят друг друга: tel maitre, tel valet [каков
хозяин, таков и слуга — фр.]».
Один из них воспользовался первой минутой свободы, хлопнул раза три крыльями и пропел, как будто хотел душу отвести; другие, менее терпеливые,
поют, сидя у
хозяев под мышками.
«Или они под паром, эти поля, — думал я, глядя на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение, лень?» Некого
было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический
хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались на пшенице, клевере и далее не шли.
Хозяин вышел на шум, а воры мгновенно спрятались, кроме того, который
был на улице.
К удивлению моему, здешние крестьяне недовольны приисками: все стало дороже: пуд сена теперь стоит двадцать пять, а иногда и пятьдесят, хлеб — девяносто коп. — и так все. Якутам лучше: они здесь природные
хозяева, нанимаются в рабочие и выгодно сбывают на прииски хлеб; притом у них
есть много лугов и полей, а у русских нет.