Неточные совпадения
С некоторого времени его внимание стал тревожно задевать Савка: встречая Палагу на дворе или в кухне, этот белобрысый парень вдруг останавливался, точно врастал в землю и, не двигая ни рукой, ни ногой, всем телом наклонялся
к ней, точно готовясь упасть, как подрубленное дерево, а поперёк его лица медленно растекалась до
ушей узкая, как разрез ножом, улыбка, чуть-чуть открывая жадный оскал зубов.
Страх, стыд и жалость
к ней охватили его жаром и холодом; опустив голову, он тихонько пошёл
к двери, но вдруг две тёплых руки оторвали его от земли, он прижался щекою
к горячему телу, и в
ухо ему полился умоляющий, виноватый шёпот...
Её испуганные глаза потемнели, осунувшееся лицо казалось раздавленным. Тяжело вздохнув, она приложила
ухо к груди Матвея, — он шепнул на
ухо ей...
— То-то — куда! — сокрушённо качая головой, сказал солдат. — Эх, парень, не ладно ты устроил! Хошь сказано, что природа и царю воевода, — ну, всё-таки! Вот что: есть у меня верстах в сорока дружок, татарин один, — говорил он, дёргая себя за
ухо. — Дам я записку
к нему, — он яйца по деревням скупает, грамотен. Вы посидите у него, а я тут как-нибудь повоюю… Эх, Матвейка, — жалко тебя мне!
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без глаз с открытым ртом и острыми
ушами, стаю серых собак, вырванное с корнем дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них опустился
к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Когда стали погружать в серую окуровскую супесь тяжёлый гроб и чернобородый пожарный, открыв глубочайшую красную пасть, заревел, точно выстрелил: «Ве-еч…» — Ммтвей свалился на землю, рыдая и биясь головою о чью-то жёсткую, плешивую могилу, скупо одетую дёрном. Его обняли цепкие руки Пушкаря, прижали щекой
к медным пуговицам. Горячо всхлипывая, солдат вдувал ему в
ухо отрывистые слова...
Его глаза смотрели серьёзно и весело, скуластое лицо красиво удлинялось тёмной рамой мягких волос, они росли от
ушей к подбородку и соединялись на нём в курчавую, раздвоенную бороду, открывая твёрдо очерченные губы с подстриженными усами.
Но как-то раз, когда он задумчиво шагал мимо палисадника Маклаковых,
к решётке прильнуло девичье лицо с чёрными глазами, и прямо в
ухо прожужжали два слова...
— На-ко, миляга, на! — сиповато говорил Маркуша, скуластый, обросший рыжей шерстью, с узенькими невидными глазками. Его большой рот раздвигался до мохнатых, острых, как у зверя,
ушей, сторожко прижавшихся
к черепу, и обнажались широкие жёлтые зубы.
Лицо Маркуши покривилось, волосы на нём ощетинились, а от углов губ
к ушам всползли две резкие морщины. Тряхнув головой, он согнал их, а Матвей, заметив это, неприязненно подумал...
А она всё улыбалась ласковой, скользящей улыбкой и — проходила мимо него, всегда одинаково вежливая и сдержанная в словах. Три раза в неделю Кожемякин подходил на цыпочках
к переборке, отделявшей от него ту горницу, где умерла Палага, и, приложив
ухо к тонким доскам, слушал, как постоялка учила голубоглазую, кудрявую Любу и неуклюжего, широколицего Ваню Хряпова.
Глаза дворника метнулись
к ушам, он развёл руками и, видимо, не очень смутясь, ответил...
Вот, громко чавкая, сидит Дроздов за обедом, усы попадают ему в рот, он вытаскивает их оттуда пальцами, отводит
к ушам и певуче, возвышенно говорит...
Он был одет в рубаху серого сукна, с карманом на груди, подпоясан ремнём, старенькие, потёртые брюки были заправлены за голенища смазных, плохо вычищенных сапог, и всё это не шло
к его широкому курносому лицу,
к густой, законно русской бороде, от глаз до плеч; она обросла всю шею и даже торчала из
ушей, а голова у него — лысая, только на висках и на затылке развевались серые пряди жидких волос.
Галатская бесстыдно и громко засмеялась, Цветаев тоже фыркнул, по лицу горбуна медленно поползла
к ушам неприятная улыбка — Матвей Савельев похолодел, спутался и замолчал, грузно опустясь на стул.
— А не хотите ли
к рыбакам на ночевую съездить, версты за три вверх?
Уху стерляжью знаменито варят…
В густом потоке людей они оба скатились с лестницы на площадь перед крыльцом, Кожемякина вырвали из рук сапожника, он взошёл на ступени, захлёбываясь от волнения и усталости, обернулся
к людям и сквозь шум в
ушах услышал чьи-то крики...
— Что? — спрашивала Люба, приложив
ухо к его губам.
Неточные совпадения
Городничий. О, уж там наговорят! Я думаю, поди только да послушай — и
уши потом заткнешь. (Обращаясь
к Осипу.)Ну, друг…
Стародум. О сударыня! До моих
ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (
К Правдину.) Любопытен бы я был послушать, чему немец-то его выучил.
Вронский снял с своей головы мягкую с большими полями шляпу и отер платком потный лоб и отпущенные до половины
ушей волосы, зачесанные назад и закрывавшие его лысину. И, взглянув рассеянно на стоявшего еще и приглядывавшегося
к нему господина, он хотел пройти.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и по чуть заметному движению ее губ и ресниц он знал, что она почувствовала его взгляд. Она не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь
к ее розовому маленькому
уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая рука в высокой перчатке, державшая свечу.
«Всё-таки он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный в своей сфере, — говорила себе Анна, вернувшись
к себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. Но что это
уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»