Всю зиму, не слушая её печальных вьюг, он заглядывал в будущее через могилу у
своих ног, писал свои покаяния и гимны, как бы прося прощения у людей, мимо которых прошел, — прощения себе и всем, кто бесцветной жизнью обездолил землю; а в конце весны земля позвала его.
Неточные совпадения
Было слышно, как старик, тяжко шаркая
ногами, вошёл в
свою горницу, сбросил на пол одежду, распахнул окно и загремел стулом.
Пьянея всё более, он качался, и казалось, что вот сейчас ткнётся головой в землю и сломает
свою тонкую шею. Но он вдруг легко и сразу поднял
ноги, поглядел на них, засмеялся, положил на скамью и, вытянувшись, сказал...
— Чтобы всяк человек дела
своего достоин был — вот те закон! Тут те всякой жизни оправдание! Работай! — свирепствовал Пушкарь, гремя счётами, хлопая по столу книгой, ладонью, шаркая
ногами.
Этот парень всегда вызывал у Кожемякина презрение
своей жестокостью и озорством; его ругательство опалило юношу гневом, он поднял
ногу, с размаху ударил озорника в живот и, видя, что он, охнув, присел, молча пошёл прочь. Но Кулугуров и Маклаков бросились на него сзади, ударами по уху свалили на снег и стали топтать
ногами, приговаривая...
А дождь усиливался, оживлённее застучал по крышам, зашелестел ветвями деревьев, по дороге ещё веселее побежали ручьи, громче захлюпала грязь под
ногами рабочих, быстро шагавших, неся лёгкий, длинный гроб. Горожане растаяли в дожде, около солдата остались только нищие да
свои.
Когда Евгения Петровна шла по двору, приподняв юбку и осторожно ставя
ноги на землю, она тоже напоминала кошку
своей брезгливостью и, может быть, так же отряхала, незаметно, под юбкой, маленькие
ноги, испачканные пылью или грязью. А чаще всего в строгости
своей она похожа на монахиню, хотя и светло одевается. В церковь — не ходит, а о Христе умеет говорить просто, горячо и бесстрашно.
— Дурак ты, дурак! — вставая с пола, сказал Кожемякин обиженно и уже без страха. Он зажёг огонь и вздрогнул, увидав у
ног своих обломок ножа.
Он всё знает: заболела лошадь — взялся лечить, в четверо суток поставил на
ноги. Глядел я, как балованая Белка косит на него добрый
свой глаз и за ухо его губами хватает, хорошо было на душе у меня. А он ворчит...
— Моё почтение! — неестественно громко вскричал поп, вскакивая на
ноги; бледное, усталое лицо Горюшиной вспыхнуло румянцем, она села прямо и молча, не взглянув в глаза гостя, протянула ему руку, а попадья, опустив газету на колени, не
своим голосом спросила...
«Вот тоже сирота-человек, — с добрым чувством в груди подумал Кожемякин, вставая на
ноги. — Ходит везде, сеет задор
свой, — какая ему в этом корысть? Евгенья и Марк Васильев они обижены, они зря пострадали, им возместить хочется, а этот чего хочет?»
— Она — насквозь подлая и неверная! Увидишь — она меня хватит в спину, уж это обязательно — в спину, сзади! Выждет
свою минуту и — срежет меня с
ног…
«К чему клонит?» — соображал Матвей Савельев, глядя, как человек этот, зажав в колени
свои сухие руки, трёт их, двигая
ногами и покачиваясь на стуле.
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с
своими ногами.
Неточные совпадения
Гостья. Да, она такова всегда была; я ее знаю: посади ее за стол, она и
ноги свои…
Буду
свой крест до могилы нести!» // Снова помещик лежит под халатом, // Снова у
ног его Яков сидит, // Снова помещик зовет его братом.
Гремит на Волге музыка. // Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал на
ноги // И чуть не полетел! // Сын поддержал родителя. // Старик стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А глаз
свое выделывал — // Вертелся колесом!
К довершению бедствия глуповцы взялись за ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды
своей ходока — самого древнего в целом городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу в
ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал:
Левин стал на
ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без усилия, как будто одною
своею волей убыстряя, укорачивая и направляя бег. Он приблизился к ней с робостью, но опять ее улыбка успокоила его.