Неточные совпадения
Живая ткань облаков рождает чудовищ, лучи солнца вонзаются в их мохнатые тела подобно окровавленным мечам; вот встал в небесах тёмный исполин, протягивая к
земле красные руки, а
на него обрушилась снежно-белая гора, и он безмолвно погиб; тяжело изгибая тучное тело, возникает в облаках синий змий и тонет, сгорает в реке пламени;
выросли сумрачные горы, поглощая свет и бросив
на холмы тяжкие тени; вспыхнул в облаках чей-то огненный перст и любовно указует
на скудную
землю, точно говоря...
Был август,
на ветле блестело много жёлтых листьев, два из них, узенькие и острые, легли
на спину Ключарева. Над городом давно поднялось солнце, но здесь, в сыром углу огорода,
земля была покрыта седыми каплями
росы и чёрной, холодной тенью сарая.
Часто после беседы с нею, взволнованный и полный грустно-ласкового чувства к людям, запредельным его миру, он уходил в поле и там, сидя
на холме, смотрел, как наступают
на город сумерки — время, когда светлое и тёмное борются друг с другом; как мирно приходит ночь, кропя
землю росою, и — уходит, тихо уступая новому дню.
Молодые травы
на холме радостно кланялись утренней заре, стряхивая
на парную
землю серебро
росы, розовый дым поднимался над городом, когда Кожемякин шёл домой.
Речи, движения, лица, даже платья и башмаки — всё было у них иное, не окуровское: точно
на пустыре, заваленном обломками и сором, среди глухого бурьяна, от семян, случайно занесённых ветром издалека,
выросли на краткий срок два цветка, чужих этой
земле.
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл по улицам города за гробом Хряпова. Город был окутан влажным облаком осеннего тумана,
на кончиках голых ветвей деревьев
росли, дрожали и тяжело падали
на потную
землю крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны были немноголюдны, всего человек десять шагало за гробом шутливого ростовщика, которому при жизни его со страхом кланялся весь город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку — Оливье и один из братьев Пеговых, ежедневно ходивший из своего богатого дома в Гнездниковском переулке за своим любимым бергамотным, и покупал он его всегда на копейку, чтобы свеженький был. Там-то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины. На месте будок и «Афонькина кабака»
вырос на земле Пегова «Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и улицы были замощены.
Так точно вечернее облако, покуда солнце не коснулось до небосклона, принимает вид небесного города, блестит золотыми краями и обещает чудеса воображению, но солнце закатилось, дунул ветер — и облако растянулось, померкло, — и, наконец, упадает
росою на землю!
Неточные совпадения
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда
на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно
расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании
землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
— Вот смотрите, в этом месте уже начинаются его
земли, — говорил Платонов, указывая
на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь
вырос. Смотрите, вот лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите
на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого.
Утро было славное, свежее; маленькие пестрые тучки стояли барашками
на бледно-ясной лазури; мелкая
роса высыпала
на листьях и травах, блистала серебром
на паутинках; влажная, темная
земля, казалось, еще хранила румяный след зари; со всего неба сыпались песни жаворонков.
— Он нам замечательно рассказывал, прямо — лекции читал о том, сколько сорных трав зря сосет
землю, сколько дешевого дерева, ольхи, ветлы, осины,
растет бесполезно для нас. Это, говорит, все паразиты, и надобно их истребить с корнем. Дескать, там, где
растет репей, конский щавель, крапива, там подсолнухи и всякая овощь может
расти, а
на месте дерева, которое даже для топлива — плохо, надо сажать поделочное, ценное — дуб, липу, клен. Произрастание, говорит, паразитов неразумно допускать, неэкономично.
Но, выпив сразу два стакана вина, он заговорил менее хрипло и деловито. Цены
на землю в Москве сильно
растут, в центре города квадратная сажень доходит до трех тысяч. Потомок славянофилов, один из «отцов города» Хомяков, за ничтожный кусок незастроенной
земли, необходимой городу для расширения панели, потребовал 120 или даже 200 тысяч, а когда ему не дали этих денег, загородил кусок железной решеткой, еще более стеснив движение.