Неточные совпадения
Ему казалось, что он кружится в сухом и горячем вихре и стремглав
летит куда-то вместе с нею. Он стал вырываться из её объятий, тогда
женщина мягко и покорно развела руки и, застёгивая дрожащими пальцами ворот сорочки, тупо проговорила...
Ветер лениво гнал с поля сухой снег, мимо окон
летели белые облака, острые редкие снежинки шаркали по стёклам. Потом как-то вдруг всё прекратилось, в крайнее окно глянул луч луны, лёг на пол под ноги
женщине светлым пятном, а переплёт рамы в пятне этом был точно чёрный крест.
Матвей догадался, что это и есть Добычина, вдова племянника отца Виталия, учителя, замёрзшего в метель этой зимою. Она недавно приехала в Окуров, но уже шёл слух, что отец Виталий променял на неё свою жену, больную водянкой. Лицо этой
женщины было неприветливо, а локти она держала приподняв, точно курица крылья, собираясь
лететь.
Шумно закричали вороны и галки, откуда-то налетели стружки и бестолково закружились по двору,
полетела кострика и волокна пеньки, где-то гулко хлопнули ворота — точно выстрелило, — отовсюду со дворов понеслись крики
женщин, подставлявших кадки под капель, визжали дети.
— Этого я не могу, когда
женщину бьют! Залез на крышу, за трубой сижу, так меня и трясёт, того и гляди упаду, руки дрожат, а снизу: «У-у-у! Бей-й!!» Пух
летит, ах ты, господи! И я — всё вижу, не хочу, а не могу глаза закрыть, — всё вижу. Голое это женское тело треплют.
В Петербурге он был больше известен как врач духа, чем врач тела, и потому, по преимуществу,
лечил женщин, которых сам очень любил и знал их и понимал до тонкости.
Неточные совпадения
Кстати: Вернер намедни сравнил
женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем «Освобожденном Иерусалиме». «Только приступи, — говорил он, — на тебя
полетят со всех сторон такие страхи, что боже упаси: долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а идти прямо, — мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!»
В глазах их можно было читать отчаянное сопротивление;
женщины тоже решились участвовать, — и на головы запорожцам
полетели камни, бочки, горшки, горячий вар и, наконец, мешки песку, слепившего им очи.
Крылатые обезьяны, птицы с головами зверей, черти в форме жуков, рыб и птиц; около полуразрушенного шалаша испуганно скорчился святой Антоний, на него идут свинья, одетая
женщиной обезьяна в смешном колпаке; всюду ползают различные гады; под столом, неведомо зачем стоящим в пустыне, спряталась голая
женщина; летают ведьмы; скелет какого-то животного играет на арфе; в воздухе
летит или взвешен колокол; идет царь с головой кабана и рогами козла.
— Я ее
лечу. Мне кажется, я ее — знаю. Да.
Лечу. Вот — написал работу: «Социальные причины истерии у
женщин». Показывал Форелю, хвалит, предлагает издать, рукопись переведена одним товарищем на немецкий. А мне издавать — не хочется. Ну, издам, семь или семьдесят человек прочитают, а — дальше что?
Лечить тоже не хочется.
— Так вот что — случай, а вы мне его разъясните, как более опытный человек: вдруг
женщина говорит, прощаясь с вами, этак нечаянно, сама смотрит в сторону: «Я завтра в три часа буду там-то»… ну, положим, у Татьяны Павловны, — сорвался я и
полетел окончательно. Сердце у меня стукнуло и остановилось; я даже говорить приостановился, не мог. Он ужасно слушал.