Неточные совпадения
Был август, на ветле блестело много жёлтых листьев, два из них, узенькие и острые, легли на спину Ключарева.
Над городом давно поднялось солнце, но здесь, в сыром углу огорода, земля была покрыта седыми каплями
росы и чёрной, холодной тенью сарая.
Незаметно, бесшумно исчезают под ним люди,
растёт оно и катится, а позади него — только гладкая пустыня, и плывёт
над нею скорбный стон...
Молодые травы на холме радостно кланялись утренней заре, стряхивая на парную землю серебро
росы, розовый дым поднимался
над городом, когда Кожемякин шёл домой.
Она поднималась,
вырастала над столом, почти касаясь самовара высокою грудью, и пела, немножко в нос...
— И всё это от матерей, от баб. Мало они детям внимания уделяют,
растят их не из любви, а чтоб скорей свой сок из них выжать, да с избытком! Учить бы надо ребят-то, ласковые бы эдакие училища завести, и девчонкам тоже. Миру надобны умные матери — пора это понять! Вот бы тебе
над чем подумать, Матвей Савельев, право! Деньги у тебя есть, а куда тебе их?
Ему казалось даже, что, вместе с нарастанием быстроты движения людей и силы возгласов, она
растет над ними, как облако, как пятно света, — растет и поглощает сумрак.
Неточные совпадения
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, // Как много люди Божии // Побились
над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И стало перед пахарем, // Как войско пред царем! // Не столько
росы теплые, // Как пот с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
В то время как бабушка сказала, что он очень
вырос, и устремила на него свои проницательные глаза, я испытывал то чувство страха и надежды, которое должен испытывать художник, ожидая приговора
над своим произведением от уважаемого судьи.
Ассоль проникла в высокую, брызгающую
росой луговую траву; держа руку ладонью вниз
над ее метелками, она шла, улыбаясь струящемуся прикосновению.
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать
над городом. Самгин смотрел на них в окно и чувствовал, что его усталость
растет, становится тяжелей, погружает в состояние невменяемости. Он уже наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось в нем, как на поверхности зеркала.
Он хорошо помнил опыт Москвы пятого года и не выходил на улицу в день 27 февраля. Один, в нетопленой комнате, освещенной жалким огоньком огарка стеариновой свечи, он стоял у окна и смотрел во тьму позднего вечера, она в двух местах зловеще, докрасна раскалена была заревами пожаров и как будто плавилась, зарева
росли, растекались, угрожая раскалить весь воздух
над городом. Где-то далеко не торопясь вползали вверх разноцветные огненные шарики ракет и так же медленно опускались за крыши домов.