Неточные совпадения
— Идолопоклонство, конечно. «Приидите, поклонимся
и припадем цареви
и богу нашему» — н-да! Ну все-таки надо посмотреть. Не
царь интересен, а народ, воплощающий в него все свои чаяния
и надежды.
—
И — верно, Варя, что уж дразнить
царя?
Бог с ними, со всеми; их грех, их ответ.
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался
и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о
царе Давиде, гуслях его
и о кроткой мудрости
бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов
и деревьев; над головами людей бесстрашно
и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
— Вообще выходило у него так, что интеллигенция — приказчица рабочего класса, не более, — говорил Суслов, морщась, накладывая ложкой варенье в стакан чаю. — «Нет, сказал я ему, приказчики революций не делают, вожди, вожди нужны, а не приказчики!» Вы, марксисты, по дурному примеру немцев, действительно становитесь в позицию приказчиков рабочего класса, но у немцев есть Бебель, Адлер да — мало ли? А у вас — таких нет, да
и не дай
бог, чтоб явились… провожать рабочих в Кремль, на поклонение
царю…
— Пиши! — притопнув ногой, сказал Гапон. —
И теперь
царя, потопившего правду в крови народа, я, Георгий Гапон, священник, властью, данной мне от
бога, предаю анафеме, отлучаю от церкви…
Это оказалось правдой: утром в «Губернских ведомостях» Самгин прочитал высокопарно написанный некролог «скончавшегося от многих ран, нанесенных безумцами в день, когда сей муж, верный
богу и царю, славословил, во главе тысяч»…
— Как много
и безжалостно говорят все образованные, — говорила Дуняша. —
Бога — нет,
царя — не надо, люди — враги друг другу, все — не так! Но — что же есть,
и что — так?
— По-моему, все — настоящее, что нравится, что любишь.
И бог,
и царь,
и все. Сегодня — одно, завтра — другое. Ты хочешь уснуть? Ну, спи!
— Мы —
бога во Христе отрицаемся, человека же — признаем!
И был он, Христос, духовен человек, однако — соблазнил его Сатана,
и нарек он себя сыном
бога и царем правды. А для нас — несть
бога, кроме духа! Мы — не мудрые, мы — простые. Мы так думаем, что истинно мудр тот, кого люди безумным признают, кто отметает все веры, кроме веры в духа. Только дух — сам от себя, а все иные
боги — от разума, от ухищрений его,
и под именем Христа разум же скрыт, — разум церкви
и власти.
— Немцы считаются самым ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане.
И вот они объявили нам войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот
царь был врагом
бога,
и народ понимал его как антихриста. Наши
цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
— Ага? — рявкнул он
и громогласно захохотал, указывая пальцем на Осипа. — Понял? Всяк человек сам себе хозяин, а над ним —
царь да
бог. То-то!
— Сто восемьдесят шесть… семнадцать… — слышал он. — Войну мы ведем, младшее офицерье. Мы — впереди мужиков, которые ненавидят нас, дворянство, впереди рабочих, которых вы, интеллигенты, настраиваете против
царя, дворян
и бога…
Неточные совпадения
— Миленькие вы, миленькие! — говорил он им, — ну, чего вы, глупенькие, на меня рассердились! Ну, взял
бог — ну,
и опять даст
бог! У него, у
царя небесного, милостей много! Так-то, братики-сударики!
«
И знает
бог,
и видит свет: // Он, бедный гетман, двадцать лет //
Царю служил душою верной;
Бог с тобою, // Нет, нет — не грезы, не мечты. // Ужель еще не знаешь ты, // Что твой отец ожесточенный // Бесчестья дочери не снес //
И, жаждой мести увлеченный, //
Царю на гетмана донес… // Что в истязаниях кровавых // Сознался в умыслах лукавых, // В стыде безумной клеветы, // Что, жертва смелой правоты, // Врагу он выдан головою, // Что пред громадой войсковою, // Когда его не осенит // Десница вышняя господня, // Он должен быть казнен сегодня, // Что здесь покамест он сидит // В тюремной башне.
От
Бога китайцы еще дальше, нежели от
царя. Последователи древней китайской религии не смеют молиться небесным духам: это запрещено. Молится за всех богдыхан. А буддисты нанимают молиться бонз
и затем уже сами в храмы не заглядывают.