Неточные совпадения
Ново и неприятно было и то, что мать начала душиться слишком обильно и такими крепкими духами, что, когда Клим, уходя спать, целовал ей
руку, духи эти щипали ноздри его, почти вызывая
слезы, точно злой запах хрена.
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные
слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей
руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле,
слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль в четыре
руки с Таней.
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть
руки отрубить. Есть, брат, в этом влечении что-то обидное до
слез, до отвращения к себе. С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
Идя к Нехаевой прощаться, он угрюмо ожидал
слез и жалких слов, но сам почти до
слез был тронут, когда девушка, цепко обняв его шею тонкими
руками, зашептала...
Самгин почувствовал себя на крепких ногах. В
слезах Маракуева было нечто глубоко удовлетворившее его, он видел, что это
слезы настоящие и они хорошо объясняют уныние Пояркова, утратившего свои аккуратно нарубленные и твердые фразы, удивленное и виноватое лицо Лидии, закрывшей
руками гримасу брезгливости, скрип зубов Макарова, — Клим уже не сомневался, что Макаров скрипел зубами, должен был скрипеть.
Теперь вот она стоит пред зеркалом, поправляя костюм, прическу,
руки ее дрожат, глаза в отражении зеркала широко раскрыты, неподвижны и налиты испугом. Она кусала губы, точно сдерживая боль или
слезы.
Однажды, когда Варвара провожала Самгина, он, раздраженный тем, что его провожают весело, обнял ее шею, запрокинул другой
рукою голову ее и крепко, озлобленно поцеловал в губы. Она, задыхаясь, отшатнулась, взглянула на него, закусив губу, и на глазах ее как будто выступили
слезы. Самгин вышел на улицу в настроении человека, которому удалась маленькая месть и который честно предупредил врага о том, что его ждет.
На
руке своей Клим ощутил
слезы. Глаза Варвары неестественно дрожали, казалось — они выпрыгнут из глазниц. Лучше бы она закрыла их. Самгин вышел в темную столовую, взял с буфета еще не совсем остывший самовар, поставил его у кровати Варвары и, не взглянув на нее, снова ушел в столовую, сел у двери.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под
слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая
рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Так, с поднятыми
руками, она и проплыла в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним на ты, постоял минуту и пошел за нею в кухню. Она, особенно огромная в сумраке рассвета, сидела среди кухни на стуле, упираясь в колени, и по бурому, тугому лицу ее текли маленькие
слезы.
Варвара неприлично и до
слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится, посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить молодую женщину, он вытаскивал из кармана
руку и с улыбкой в бесцветных глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
— Интересуюсь понять намеренность студентов, которые убивают верных слуг царя, единственного защитника народа, — говорил он пискливым, вздрагивающим голосом и жалобно, хотя, видимо, желал говорить гневно. Он мял в
руках туго накрахмаленный колпак, издавна пьяные глаза его плавали в желтых
слезах, точно ягоды крыжовника в патоке.
Круглые глаза Митрофанова налились
слезами, он отвернулся, пряча обиженное лицо, быстро и крепко тиснул
руку Самгина и ушел.
Самгин сел, пытаясь снять испачканный ботинок и боясь испачкать
руки. Это напомнило ему Кутузова. Ботинок упрямо не
слезал с ноги, точно прирос к ней. В комнате сгущался кисловатый запах. Было уже очень поздно, да и не хотелось позвонить, чтоб пришел слуга, вытер пол. Не хотелось видеть человека, все равно — какого.
Баба вырвала платок из его
рук и, стирая пот со лба его,
слезы с глаз, завыла еще громче...
—
Слезайте, дальше не поеду. Нет, денег мне не надо, — отмахнулся он
рукою в худой варежке. — Не таков день, чтобы гривенники брать. Вы, господа, не обижайтесь! У меня — сын пошел. Боюсь будто чего…
Рядом с ним мелко шагал, тыкая в землю зонтиком, бережно держа в
руке фуражку, историк Козлов, розовое его личико было смочено потом или
слезами, он тоже пел, рот его открыт, губы шевелились, но голоса не слышно было, над ним возвышалось слепое, курдючное лицо Воронова, с круглой дырой в овчинной бороде.
— Он ехал на извозчике, и вдруг Воронов бросился, — рассказывал Злобин, взмахивая
рукой, задевая фуражкой о забор, из опухшего глаза его сочились
слезы, длинные ноги топали, он качался, но Самгин видел, что он не пьян, а — возмущен, испуган.
Она погладила его
руку. До
слез жалко было ему ее великолепное лицо, печальные и нежные глаза.
Взмахнув
руками, он сбросил с себя шубу и начал бить кулаками по голове своей; Самгин видел, что по лицу парня обильно текут
слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека в опорках...
Там у стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли
слезы, смачивая шерсть, одной
рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
Зрачки ее как будто вспыхнули, посветлели на секунду и тут же замутились серой
слезой, растаяли. Ослепшими глазами глядя на стол, щупая его дрожащей
рукой, она поставила чашку мимо блюдца.
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую
руку выше локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли
слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
Варвара взяла его под
руку; он видел
слезы на ее глазах, видел, что она шевелит губами, покусывая их, и не верил ей. Старичок шел сбоку саней, поглаживал желтый больничный гроб синей ладонью и говорил извозчику...
Отскочив от него, она бросилась на диван, ее пестренькое лицо сразу взмокло
слезами; задыхаясь, всхлипывая, она взмахивала платком в одной
руке, другою колотила себя по груди и мычала, кусая губы.
— В-вывезли в лес, раздели догола, привязали
руки, ноги к березе, близко от муравьиной кучи, вымазали все тело патокой, сели сами-то, все трое — муж да хозяин с зятем, насупротив, водочку пьют, табачок покуривают, издеваются над моей наготой, ох, изверги! А меня осы, пчелки жалят, муравьи, мухи щекотят, кровь мою пьют,
слезы пьют. Муравьи-то — вы подумайте! — ведь они и в ноздри и везде ползут, а я и ноги крепко-то зажать не могу, привязаны ноги так, что не сожмешь, — вот ведь что!
Он развел
руками, синеватые мешки под глазами его вдруг взмокли; выдернув платок из кармана брюк и вытирая серые
слезы, он сказал дрожащим голосом и так, как будто слова царапали ему горло...
Первую группу возглавлял сладкоречивый Ногайцев, возбуждаясь почти до
слез, сложив пальцы правой
руки щепотью, он потрясал ею пред своим лицом и убеждал...
Рядом с ним явился старичок, накрытый красным одеялом, поддерживая его одною
рукой у ворота, другую он поднимал вверх, но
рука бессильно падала. На сморщенном, мокром от
слез лице его жалобно мигали мутные, точно закоптевшие глаза, а веки были красные, как будто обожжены.