Неточные совпадения
Но —
не наказывала. И только
один раз Клим слышал, как она крикнула в окно, на двор...
Клим согласно кивнул головой. Когда он
не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей становилось все больше, и среди них Лидия стояла ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе все,
не утаив ни
одной мысли, сказать еще
раз, что он ее любит, но
не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
Через полчаса он убедил себя, что его особенно оскорбляет то, что он
не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно целовать руки его, изумленно шептать нежные слова, как это делала Нехаева. Ни
одного раза, ни на минуту
не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает женщине счастье. Ему было бы легче порвать связь с нею, если бы он испытал это наслаждение.
—
Не очень, — ответил он, хотя Лидия написала ему из Парижа только
один раз. — Она
не любит писать.
И
не одну сотню
раз Клим Самгин видел, как вдали, над зубчатой стеной елового леса краснеет солнце, тоже как будто усталое, видел облака, спрессованные в такую непроницаемо плотную массу цвета кровельного железа, что можно было думать: за нею уж ничего нет, кроме «черного холода вселенской тьмы», о котором с таким ужасом говорила Серафима Нехаева.
— Уже
один раз испортили игру, дураки, — говорил он, отпирая замок обшитой кожею корзины. — Если б
не это чертово Первое марта, мы бы теперь держали Европу за рога…
Почти везде Самгин встречал Никонову; скромная, незаметная, она приятельски улыбалась ему, но никогда
не говорила с ним на политические темы и только
один раз удивила его внезапным, странным вопросом...
— Черт бы взял, — пробормотал Самгин, вскакивая с постели, толкнув жену в плечо. — Проснись, обыск! Третий
раз, — ворчал он, нащупывая ногами туфли,
одна из них упрямо пряталась под кровать, а другая сплющилась,
не пуская в себя пальцы ноги.
Когда он рассказывал ей о своих встречах и беседах с партийными людями, Никонова слушала как будто
не так охотно, как его философические размышления. Она никогда
не расспрашивала его о людях. И только
один раз, когда он сказал, что Усов просит
не присылать к нему «бестолковую» даму, она живо спросила...
Новости следовали
одна за другой с небольшими перерывами, и казалось, что с каждым днем тюрьма становится все более шумной; заключенные перекликались между собой ликующими голосами, на прогулках Корнев кричал свои новости в окна, и надзиратели
не мешали ему, только
один раз начальник тюрьмы лишил Корнева прогулок на три дня. Этот беспокойный человек, наконец, встряхнул Самгина, простучав...
— Владимир,
не скандаль! — густо и тоном приказания сказала Алина, дернув его за рукав. — На тебя смотрят… Сядь! Пей! Выпьем, Климуша, за его здоровье! Ох, как поет! — медленно проговорила она, закрыв глаза, качая головой. — Спеть бы так,
один раз и… — Вздрогнув, она опрокинула рюмку в рот.
— Благодару вам! — откликнулся Депсамес, и было уже совершенно ясно, что он нарочито исказил слова, — еще
раз это
не согласовалось с его изуродованным лицом, седыми волосами. — Господин Брагин знает сионизм как милую шутку: сионизм — это когда
один еврей посылает другого еврея в Палестину на деньги третьего еврея. Многие любят шутить больше, чем думать…
Но — чего я жалею?» — вдруг спросил он себя, оттолкнув эти мысли, продуманные
не один десяток
раз, — и вспомнил, что с той высоты, на которой он привык видеть себя, он, за последнее время все чаще, невольно сползает к этому вопросу.
— Ну,
одним словом: Локтев был там два
раза и первый
раз только сконфузился, а во второй — протестовал, что вполне естественно с его стороны. Эти… обнаженны обозлились на него и, когда он шел ночью от меня с девицей Китаевой, — тоже гимназистка, — его избили. Китаева убежала, думая, что он убит, и — тоже глупо! — рассказала мне обо всем этом только вчера вечером. Н-да. Тут, конечно, испуг и опасение, что ее исключат из гимназии, но… все-таки
не похвально, нет!
— Пермякова и Марковича я знал по магазинам, когда еще служил у Марины Петровны; гимназистки Китаева и Воронова учили меня,
одна — алгебре, другая — истории: они вошли в кружок одновременно со мной, они и меня пригласили, потому что боялись. Они были там два
раза и
не раздевались, Китаева даже ударила Марковича по лицу и ногой в грудь, когда он стоял на коленях перед нею.
— Так очень многое кончается в жизни.
Один человек в Ливерпуле обнял свою невесту и выколол булавкой глаз свой, — это его
не очень огорчило. «Меня хорошо кормит
один глаз», — сказал он, потому что был часовщик. Но невеста нашла, что
одним глазом он может оценить только
одну половинку ее, и
не согласилась венчаться. — Он еще
раз вздохнул и щелкнул языком: — По-русски это — прилично, но, кажется, неинтересно…
— Ну, вот. Я встречаюсь с вами четвертый
раз, но…
Одним словом: вы — нравитесь мне. Серьезный. Ничему
не учите.
Не любите учить? За это многие грехи простятся вам. От учителей я тоже устала. Мне — тридцать, можете думать, что два-три года я убавила, но мне по правде круглые тридцать и двадцать пять лет меня учили.
Неточные совпадения
Одно плохо: иной
раз славно наешься, а в другой чуть
не лопнешь с голоду, как теперь, например.
Я
не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А
один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Скотинин. Смотри ж,
не отпирайся, чтоб я в сердцах с
одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки
не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри,
не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой
не принять.
Стародум. Тут
не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе
одном пекутся; об
одном настоящем часе суетятся. Ты
не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни
разу на мысль
не приходили ни предки, ни потомки.
Один только
раз он выражается так:"Много было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и по его мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи
не было.