Неточные совпадения
— Нужно забыть
о себе. Этого хотят
многие, я
думаю. Не такие, конечно, как Яков Акимович. Он… я не знаю, как это сказать… он бросил
себя в жертву идее сразу и навсегда…
Мысли его растекались по двум линиям:
думая о женщине, он в то же время пытался дать
себе отчет в своем отношении к Степану Кутузову. Третья встреча с этим человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность в неоспоримости исповедуемой истины и еще
многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его сознание своей свободы приятно в нем и даже возбуждает зависть к нему, притом не злую зависть.
Потом он
думал еще
о многом мелочном, —
думал для того, чтоб не искать ответа на вопрос: что мешает ему жить так, как живут эти люди? Что-то мешало, и он чувствовал, что мешает не только боязнь потерять
себя среди людей, в ничтожестве которых он не сомневался.
Подумал о Никоновой: вот с кем он хотел бы говорить! Она обидела его нелепым своим подозрением, но он уже простил ей это, так же, как простил и то, что она служила жандармам.
«Я слишком
много думаю о ней и, кажется, преувеличиваю, раздуваю ее», — останавливал он
себя, но уже безуспешно.
«Я мог бы написать рассказ об этой девице, —
подумал Самгин. — Но у нас, по милости Достоевского, так
много написано и пишется
о проститутках. “Милость к падшим”. А падшие не чувствуют
себя таковыми и в нашей милости — не нуждаются».
Неточные совпадения
Но он не без основания
думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «
о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под
себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым,
много тебя в действии облегчит».
— Разумеется, так! — ответил Раскольников. «А что-то ты завтра скажешь?» —
подумал он про
себя. Странное дело, до сих пор еще ни разу не приходило ему в голову: «что
подумает Разумихин, когда узнает?»
Подумав это, Раскольников пристально поглядел на него. Теперешним же отчетом Разумихина
о посещении Порфирия он очень немного был заинтересован: так
много убыло с тех пор и прибавилось!..
А между тем Базаров не совсем ошибался. Он поразил воображение Одинцовой; он занимал ее, она
много о нем
думала. В его отсутствие она не скучала, не ждала его; но его появление тотчас ее оживляло; она охотно оставалась с ним наедине и охотно с ним разговаривала, даже тогда, когда он ее сердил или оскорблял ее вкус, ее изящные привычки. Она как будто хотела и его испытать, и
себя изведать.
— Кто ж его знает! — ответил Базаров, — всего вероятнее, что ничего не
думает. — Русский мужик — это тот самый таинственный незнакомец,
о котором некогда так
много толковала госпожа Ратклифф. [Госпожа Ратклиф (Редклифф) — английская писательница (1764–1823). Для ее произведений характерны описания фантастических ужасов и таинственных происшествий.] Кто его поймет? Он сам
себя не понимает.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал
многого и от судьбы, и от самого
себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он
думал и
о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте с юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие.