Неточные совпадения
— Очень метко, — похвалила
мать, улыбаясь. — Но соединение вредных
книг с неприличными картинками — это уже обнаруживает натуру испорченную. Ржига очень хорошо говорит, что школа — учреждение, где производится отбор людей, способных так или иначе украсить жизнь, обогатить ее. И — вот: чем бы мог украсить жизнь Дронов?
Его ночные думы о девицах принимали осязаемый характер, возбуждая в теле тревожное, почти болезненное напряжение, оно заставило Клима вспомнить устрашающую
книгу профессора Тарновского о пагубном влиянии онанизма, —
книгу, которую
мать давно уже предусмотрительно и незаметно подсунула ему.
Клим вспомнил слова Маргариты о
матери и, швырнув
книгу на пол, взглянул в рощу. Белая, тонкая фигура Лидии исчезла среди берез.
Самгин вспомнил, что в детстве он читал «Калевалу», подарок
матери;
книга эта, написанная стихами, которые прыгали мимо памяти, показалась ему скучной, но
мать все-таки заставила прочитать ее до конца.
Поутру Самгин был в Женеве, а около полудня отправился на свидание с
матерью. Она жила на берегу озера, в маленьком домике, слишком щедро украшенном лепкой, похожем на кондитерский торт. Домик уютно прятался в полукруге плодовых деревьев, солнце благосклонно освещало румяные плоды яблонь, под одной из них, на мраморной скамье, сидела с
книгой в руке Вера Петровна в платье небесного цвета, поза ее напомнила сыну снимок с памятника Мопассану в парке Монсо.
Неточные совпадения
Левин вызвался заменить ее; но
мать, услыхав раз урок Левина и заметив, что это делается не так, как в Москве репетировал учитель, конфузясь и стараясь не оскорбить Левина, решительно высказала ему, что надо проходить по
книге так, как учитель, и что она лучше будет опять сама это делать.
Нечего делать, отец и
мать посадили баловника Илюшу за
книгу. Это стоило слез, воплей, капризов. Наконец отвезли.
Как таблица на каменной скрижали, была начертана открыто всем и каждому жизнь старого Штольца, и под ней больше подразумевать было нечего. Но
мать, своими песнями и нежным шепотом, потом княжеский, разнохарактерный дом, далее университет,
книги и свет — все это отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи; русская жизнь рисовала свои невидимые узоры и из бесцветной таблицы делала яркую, широкую картину.
Штольц был немец только вполовину, по отцу:
мать его была русская; веру он исповедовал православную; природная речь его была русская: он учился ей у
матери и из
книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и на московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из
книг.
— Вот видите, один мальчишка, стряпчего сын, не понял чего-то по-французски в одной
книге и показал
матери, та отцу, а отец к прокурору. Тот слыхал имя автора и поднял бунт — донес губернатору. Мальчишка было заперся, его выпороли: он под розгой и сказал, что
книгу взял у меня. Ну, меня сегодня к допросу…