Неточные совпадения
—
И знают много,
и сказать
умеют,
и все это значительно, но хотя
и светит, а — не греет.
И — не главное…
— Но, разумеется, это не так, — сказал Клим, надеясь, что она спросит: «Как же?» —
и тогда он
сумел бы блеснуть пред нею, он уже
знал, чем
и как блеснет. Но девушка молчала, задумчиво шагая, крепко кутая грудь платком; Клим не решился сказать ей то, что хотел.
— О, я
знаю, что некрасива, но я так хочу любить. Я готовилась к этому, как верующая к причастию.
И я
умею любить, да?
Умею?
— Мужики любили Григория. Он им рассказывал все, что
знает.
И в работе всегда готов помочь. Он — хороший плотник. Телеги чинил. Работать он
умеет всякую работу.
— Достоевский обольщен каторгой. Что такое его каторга? Парад. Он инспектором на параде, на каторге-то был.
И всю жизнь ничего не
умел писать, кроме каторжников, а праведный человек у него «Идиот». Народа он не
знал, о нем не думал.
— Адский пейзаж с черненькими фигурами недожаренных грешников. Железные горы, а на них жалкая трава, как зеленая ржавчина.
Знаешь, я все более не люблю природу, — заключила она свой отчет, улыбаясь
и подчеркнув слово «природа» брезгливой гримасой. — Эти горы, воды, рыбы — все это удивительно тяжело
и глупо.
И — заставляет жалеть людей. А я — не
умею жалеть.
— Варя, — сказала Лидия, — я не
умею утешать.
И вообще, надо ли утешать? Я не
знаю…
Ты
знаешь, писать я не
умею и говорить тоже, могу только спрашивать.
— Он был добрый.
Знал — все, только не
умеет знать себя. Он сидел здесь
и там, — женщина указала рукою в углы комнаты, — но его никогда не было дома. Это есть такие люди, они никогда не
умеют быть дома, это есть — русские, так я думаю. Вы — понимаете?
«Да, здесь
умеют жить», — заключил он, побывав в двух-трех своеобразно благоустроенных домах друзей Айно, гостеприимных
и прямодушных людей, которые хорошо были знакомы с русской жизнью, русским искусством, но не обнаружили русского пристрастия к спорам о наилучшем устроении мира, а страну свою
знали, точно книгу стихов любимого поэта.
Варвара указала глазами на крышу флигеля; там, над покрасневшей в лучах заката трубою, едва заметно курчавились какие-то серебряные струйки. Самгин сердился на себя за то, что не
умеет отвлечь внимание в сторону от этой дурацкой трубы.
И — не следовало спрашивать о матери. Он вообще был недоволен собою, не
узнавал себя
и даже как бы не верил себе. Мог ли он несколько месяцев тому назад представить, что для него окажется возможным
и приятным такое чувство к Варваре, которое он испытывает сейчас?
Его стройная фигура
и сухое лицо с небольшой темной бородкой; его не сильный, но внушительный голос, которым он всегда
умел сказать слова, охлаждающие излишний пыл, — весь он казался человеком, который что-то
знает, а может быть,
знает все.
— Я с эдаким — не могу, — виновато сказал Кумов, привстав на ноги, затем сел, подумал
и, улыбаясь, снова встал: — Я — не
умею с такими. Это,
знаете, такие люди… очень смешные. Они — мстители, им хочется отомстить…
А разрушать имеет право только тот, кто
знает, как надобно строить,
и умеет построить.
— Ну — довольно! Я тебе покаялась, исповедовалась, теперь ты
знаешь, кто я. Уж разреши просить, чтобы все это — между нами. В скромность, осторожность твою я, разумеется, верю,
знаю, что ты — конспиратор,
умеешь молчать
и о себе
и о других. Но — не проговорись как-нибудь случайно Валентину, Лидии.
— Здесь очень много русских,
и — представь? — на днях я, кажется, видела Алину, с этим ее купцом. Но мне уже не хочется бесконечных русских разговоров. Я слишком много видела людей, которые все
знают, но не
умеют жить. Неудачники, все неудачники.
И очень озлоблены, потому что неудачники. Но — пойдем в дом.
— Но каково же всего этого дожидаться? Муж еще, может быть, спокойнее меня, потому что он хорошо
знает и сумеет, конечно, доказать, что все это ложь; но что же я должна буду чувствовать, а между тем, Егор Егорыч, я дочь вашего преданного и верного друга!.. Сжальтесь вы хоть сколько-нибудь надо мною!
Саша покраснел, неловко поклонился. Коковкина назвала его гостье. Людмила уселась за стол и принялась оживленно рассказывать новости. Горожане любили принимать ее за то, что она все
знала и умела рассказывать мило и скромно. Коковкина, домоседка, была ей непритворно рада и радушно угощала. Людмила весело болтала, смеялась вскакивала с места передразнить кого-нибудь, задевала Сашу. Она сказала:
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть
и секут в школе, да за дело, чтоб он
знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не
умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не
знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так
и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого
и важничаешь? Да я плевать на твою голову
и на твою важность!
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет
знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг!
Умей различить,
умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум
и сердце.
— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить тебе свет Фавора, [Фаво́р — по евангельскому преданию, священная гора.] которого ты ищешь, сам того не
зная! — продолжала между тем незнакомка, — но не спрашивай, кто меня послал, потому что я
и сама объявить о сем не
умею!
— Я не нахожу, — уже серьезно возразил Свияжский, — я только вижу то, что мы не
умеем вести хозяйство
и что, напротив, то хозяйство, которое мы вели при крепостном праве, не то что слишком высоко, а слишком низко. У нас нет ни машин, ни рабочего скота хорошего, ни управления настоящего, ни считать мы не
умеем. Спросите у хозяина, — он не
знает, что ему выгодно, что невыгодно.
Сергей Иванович говорил, что он любит
и знает народ
и часто беседовал с мужиками, что̀ он
умел делать хорошо, не притворяясь
и не ломаясь,
и из каждой такой беседы выводил общие данные в пользу народа
и в доказательство, что
знал этот народ.