— Странное дело, — продолжал он, недоуменно вздернув плечи, — но я замечал, что чем здоровее человек, тем более жестоко грызет его цинга, а слабые переносят ее легче. Вероятно, это не так, а вот сложилось такое впечатление. Прокаженные встречаются там, меряченье нередко… Вообще — край не из веселых. И все-таки, знаешь, Клим, — замечательный народ
живет в государстве Романовых, черт их возьми! Остяки, например, и особенно — вогулы…
Неточные совпадения
— Именно! И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут. Особенно
в крестьянском-то
государстве невозможно галопом
жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать.
— Начинают понимать,
в каком
государстве живут.
— Ну, что же я сделаю, если ты не понимаешь? — отозвалась она, тоже как будто немножко сердясь. — А мне думается, что все очень просто: господа интеллигенты почувствовали, что некоторые излюбленные традиции уже неудобны, тягостны и что нельзя
жить, отрицая
государство, а
государство нестойко без церкви, а церковь невозможна без бога, а разум и вера несоединимы. Ну, и получается иной раз,
в поспешных хлопотах реставрации, маленькая, противоречивая чепуха.
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем
живет большинство, что внушается человеку
государством, культурой? «Классовое
государство ремонтирует старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника
в гражданском процессе.
В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал...
— Война — явление исторически неизбежное, — докторально начал он, сняв очки и протирая стекла платком. — Война свидетельствует о количественном и качественном росте народа.
В основе войны лежит конкуренция. Каждый из вас хочет
жить лучше, чем он
живет, так же и каждое
государство, каждый народ…
Сверх того, во Франции, с 1848 года, практикуется всеобщая подача голосов, которая, по-видимому, должна бы непрестанно напоминать обывателям, во-первых, о том, что они
живут в государстве, и, во-вторых, о том, что косвенно каждый из них участвует и в выборе правителей страны, и в самом управлении ею.
Неточные совпадения
Высокой страсти не имея // Для звуков жизни не щадить, // Не мог он ямба от хорея, // Как мы ни бились, отличить. // Бранил Гомера, Феокрита; // Зато читал Адама Смита // И был глубокий эконом, // То есть умел судить о том, // Как
государство богатеет, // И чем
живет, и почему // Не нужно золота ему, // Когда простой продукт имеет. // Отец понять его не мог // И земли отдавал
в залог.
Мы
живем не
в лесу, а
в благоустроенном
государстве!
Если
в XX
в. предпочитают говорить о плановом хозяйстве, о дирижизме, об усилении власти
государства над человеком, то это главным образом потому, что мы
живем в мире, созданном двумя мировыми войнами, и готовимся к третьей мировой войне.
Граница между обоими
государствами проходит здесь по прямой линии от устья реки Тур (по-китайски Байминхе [Бай-мин-хэ — речка ста имен, то есть река, на которой
живут многие.]) к реке Сунгаче (по-китайски Суначан [Сунчжа-Ачан — вероятно, название маньчжурское, означающее пять связей — пять сходящихся лучей, пять отрогов и т.д.]), берущей начало из озера Ханка
в точке, имеющей следующие географические координаты: 45° 27' с. ш. к 150° 10'
в. д. от Ферро на высоте 86 м над уровнем моря.
Жил-был этот купец
в некотором царстве,
в некотором
государстве и владел несметными сокровищами.