Неточные совпадения
«Идиоты!» — думал Клим. Ему вспоминались безмолвные слезы бабушки пред развалинами
ее дома, вспоминались уличные сцены, драки мастеровых, буйства пьяных
мужиков у дверей базарных трактиров на городской площади против гимназии и снова слезы бабушки, сердито-насмешливые словечки Варавки о народе, пьяном, хитром и ленивом. Казалось даже, что после истории с Маргаритой все люди стали хуже: и богомольный, благообразный старик дворник Степан, и молчаливая, толстая Феня, неутомимо пожиравшая все сладкое.
— Я ночую у тебя, Лидуша! — объявила
она. — Мой милейший Гришук пошел куда-то в уезд, ему надо видеть, как
мужики бунтовать будут. Дай мне попить чего-нибудь, только не молока. Вина бы, а?
А Бронский, тоже земский начальник, штрафует
мужиков на полтинник, если они не снимают шапок пред его лошадью, когда конюх ведет
ее купать.
Клим вышел на террасу, перед
нею стоял
мужик с деревянной ногой и, подняв меховое лицо свое, говорил, упрашивая...
Деревяшка
мужика углубилась в песок, он стоял избочась, держался крепкой, корявой рукою за обломок сучка ветлы, дергал плечом, вытаскивая деревяшку из песка, переставлял
ее на другое место,
она снова уходила в сыпучую почву, и снова
мужик изгибался набок.
Из густой заросли кустов и камыша, около плотины, осторожно выдвинулась лодка, посреди
ее стоял хромой
мужик, опираясь на багор, и махал на публику рукою.
Лодка описала угол от берега к берегу, потом еще угол,
мужик медленно опустил левую руку, так же медленно поднял правую с багром в
ней.
Парень не торопясь поймал багор, положил его вдоль борта, молча помог хромому влезть в лодку и сильными ударами весел быстро пригнал
ее к берегу. Вывалившись на песок,
мужик, мокрый и скользкий, разводя руки, отчаянно каялся...
— А фамилия Державин объясняется так: казанский
мужик Гаврило был истопником во дворце Екатерины Великой,
она поругалась с любовником своим, Потемкиным, кричит: «Голову отрублю!» Он бежать, а
она, в женской ярости своей, за ним, как была, голая.
— Наивность, батенька! Еврей есть еврей, и это с него водой не смоешь, как
ее ни святи, да-с! А
мужик есть
мужик. Природа равенства не знает, и крот петуху не товарищ, да-с! — сообщил он тихо и торжественно.
Путь Самгину преграждала группа гостей, среди
ее — два знакомых адвоката, одетые как на суде, во фраках, перед ними — тощий
мужик, в синей, пестрядинной рубахе, подпоясанный мочальной веревкой, в синих портках, на ногах — новенькие лапти, а на голове рыжеватый паричок; маленькое, мелкое лицо его оклеено комически растрепанной бородкой, и был он похож не на
мужика, а на куплетиста из дешевого трактира.
Эти люди, бегавшие по раскаленным улицам, как тараканы, восхищали Варвару,
она их находила красивыми, добрыми, а Самгин сказал, что он предпочел бы видеть на границе государства не грузин, армян и вообще каких-то незнакомцев с физиономиями разбойников, а — русских
мужиков.
Она все допрашивала: «Чего они обещают?» И уговаривает: «Вы,
мужики, не верьте.
— Вчера там, — заговорила
она, показав глазами на окно, — хоронили
мужика. Брат его, знахарь, коновал, сказал… моей подруге: «Вот, гляди, человек сеет, и каждое зерно, прободая землю, дает хлеб и еще солому оставит по себе, а самого человека зароют в землю, сгниет, и — никакого толку».
Клим подумал: нового в
ее улыбке только то, что
она легкая и быстрая. Эта женщина раздражала его. Почему
она работает на революцию, и что может делать такая незаметная, бездарная?
Она должна бы служить сиделкой в больнице или обучать детей грамоте где-нибудь в глухом селе. Помолчав, он стал рассказывать
ей, как
мужики поднимали колокол, как они разграбили хлебный магазин. Говорил насмешливо и с намерением обидеть
ее. Вторя его словам, холодно кипел дождь.
Догнали телегу, в
ней лежал на животе длинный
мужик с забинтованной головой; серая, пузатая лошадь, обрызганная грязью, шагала лениво. Ямщик Самгина, курносый подросток, чем-то похожий на голубя, крикнул, привстав...
Видел его Самгин в концертах, во фраке, — фрак казался всегда чужой одеждой, как-то принижающей эту мощную фигуру с
ее лицом умного
мужика.
Эта картина говорит больше, другая сила рисует
ее огненной кистью, — не та сила восставшего
мужика, о которой ежедневно пишут газеты, явно — любуясь
ею, а тайно, наверное, боясь.
Вдохновляясь, поспешно нанизывая слово на слово, размахивая руками, он долго и непонятно объяснял различие между смыслом и причиной, — острые глазки его неуловимо быстро меняли выражение, поблескивая жалобно и сердито, ласково и хитро. Седобородый, наморщив переносье, открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, но ему мешала оса, летая пред его широким лицом. Третий
мужик, отломив от ступени большую гнилушку, внимательно рассматривал
ее.
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий на переодетого генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали
мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь
ее была поднята выше левой, казалось, что и глаза смотрят различно.
— В беседах с
мужиками о политике, об отрубах, — хмуро добавил Самгин.
Она усмехнулась...
Он тотчас же рассказал: некий наивный юрист представил Столыпину записку, в которой доказывалось, что аграрным движением руководили богатые
мужики, что это была война «кулаков» с помещиками, что велась
она силами бедноты и весьма предусмотрительно; при дележе завоеванного мелкие вещи высокой цены, поступая в руки кулаков, бесследно исчезали, а вещи крупного объема, оказываясь на дворах и в избах бедняков, служили для начальников карательных отрядов отличным указанием, кто преступник.
Сектантством
она очень интересовалась, да, но я плохо знаю это движение, на мой взгляд — все сектанты, за исключением, может быть, бегунов, то есть анархистов, — богатые
мужики и только.
Она определила отношения шепотом и, с ужасом воскликнув: — Подумайте! И это — царица! — продолжала: — А в то же время у Вырубовой — любовник, — какой-то простой сибирский
мужик, богатырь, гигантского роста,
она держит портрет его в Евангелии… Нет, вы подумайте: в Евангелии портрет любовника! Черт знает что!
— Единодушность надобна, а картошка единодушность тогда показывает, когда
ее, картошку, в землю закопают. У нас деревня 63 двора, а богато живет только Евсей Петров Кожин, бездонно брюхо,
мужик длинной руки, охватистого ума. Имеются еще трое, ну, они вроде подручных ему, как ундера — полковнику. Он, Евсей, весной знает, что осенью будет, как жизнь пойдет и какая чему цена. Попросишь его: дай на семена! Он — дает…
«Едва ли в деревне есть люди, которых
она жалеет… Может быть,
она выдвигает людей вперед только для того, чтоб избавиться от них… Играет на их честолюбии. Сознательно и бессознательно играет». Утешительно вспомнились рассказы Чехова и Бунина о
мужиках…