Неточные совпадения
Нестор Катин носил косоворотку, подпоясанную узеньким ремнем, брюки заправлял за сапоги, волосы стриг в
кружок «à la мужик»; он
был похож на мастерового, который хорошо зарабатывает и любит жить весело. Почти каждый вечер к нему приходили серьезные, задумчивые люди. Климу казалось, что все они очень горды и чем-то обижены.
Пили чай, водку, закусывая огурцами, колбасой и маринованными грибами, писатель как-то странно скручивался, развертывался, бегал по комнате и говорил...
— Ну, что же, какие же у вас в гимназии
кружки? — слышал Клим и,
будучи плохо осведомленным, неуверенно, однако почтительно, как Ржиге, отвечал...
Клим
был очень неприятно удивлен, узнав, что в комнате, где жила Лидия, по воскресеньям собирается
кружок учеников Маракуева.
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от
кружков и партий орган, он, может
быть, стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
И еще раз убеждался в том, как много люди выдумывают, как они, обманывая себя и других, прикрашивают жизнь. Когда Любаша, ухитрившаяся побывать в нескольких городах провинции, тоже начинала говорить о росте революционного настроения среди учащейся молодежи, об успехе пропаганды марксизма, попытках организации рабочих
кружков, он уже знал, что все это преувеличено по крайней мере на две трети. Он
был уверен, что все человеческие выдумки взвешены в нем, как пыль в луче солнца.
Пояркову, который, руководя
кружками студентов, изучавших Маркса, жил, сердито нахмурясь, и двигал челюстями так, как будто жевал что-то твердое, — ему Самгин говорил, что студенчество буржуазно и не может
быть иным.
Девятнадцати лет познакомилась с одним семинаристом, он ввел ее в
кружок народников, а сам увлекся марксизмом,
был арестован, сослан и умер по дороге в ссылку, оставив ее с ребенком.
На козлах сидел, вытянув руки, огромный кучер в меховой шапке с квадратным голубым верхом, в санях — генерал в широчайшей шинели; голову, накрытую синим
кружком фуражки, он спрятал в бобровый воротник и
был похож на колокол, отлитый из свинца.
Потом, закуривая, вышел в соседнюю, неосвещенную комнату и, расхаживая в сумраке мимо двух мутно-серых окон, стал обдумывать. Несомненно, что в речах Безбедова
есть нечто от Марины. Она — тоже вне «суматохи» даже и тогда, когда физически находится среди людей, охваченных вихрем этой «суматохи». Самгин воспроизвел в памяти картину собрания
кружка людей, «взыскующих града», — его пригласила на собрание этого
кружка Лидия Варавка.
Дня через два он вышел «на люди», — сидел в зале клуба, где
пела Дуняша, и слушал доклад местного адвоката Декаполитова, председателя «
Кружка поощрения кустарных ремесел».
— Нет, — резко сказала она. — То
есть — да, сочувствовала, когда не видела ее революционного смысла. Выселить зажиточных из деревни — это значит обессилить деревню и оставить хуторян такими же беззащитными, как помещиков. — Откинулась на спинку кресла и, сняв очки, укоризненно покачала головою, глядя на Самгина темными глазами в
кружках воспаленных век.
— Я — Самойлов. Письмоводитель ваш, Локтев, — мой ученик и — член моего
кружка. Я — не партийный человек, а так называемый культурник; всю жизнь возился с молодежью, теперь же, когда революционная интеллигенция истребляется поголовно, считаю особенно необходимым делом пополнение убыли. Это, разумеется, вполне естественно и не может
быть поставлено в заслугу мне.
— Проходите. Садитесь, — сказал Самгин не очень любезно. — Ну-с, — у меня
был Самойлов и познакомил с вашими приключениями… с вашими похождениями. Но мне нужно подробно знать, что делалось в этом
кружке. Кто эти мальчики?
— Пермякова и Марковича я знал по магазинам, когда еще служил у Марины Петровны; гимназистки Китаева и Воронова учили меня, одна — алгебре, другая — истории: они вошли в
кружок одновременно со мной, они и меня пригласили, потому что боялись. Они
были там два раза и не раздевались, Китаева даже ударила Марковича по лицу и ногой в грудь, когда он стоял на коленях перед нею.
— В девицах знавал, в одном
кружке мудростям обучались, теперь вот снова встретились, года полтора назад. Интересная дама. Наверное —
была бы еще интересней, но ее сбил с толку один… фантазер. Первая любовь и прочее…
— Знал. Знаю. Студентом
был в его
кружке, потом он свел меня с рабочими. Отлично преподавал Маркса, а сам — фантаст. Впрочем, это не мешает ему
быть с людями примитивным, как топор. Вообще же парень для драки. — Пробормотав эту характеристику торопливо и как бы устало, Попов высунулся из кресла, точно его что-то ударило по затылку, и спросил...
—
Был в седьмом классе — сын штейгера, руководитель
кружка марксистов, упрямый, носатый парень…
После тюрьмы Ганька вступила в
кружок самообразования, сошлась там с матросом, жила с ним года два, что ли,
был ребенок, мальчугашка.
— И, может
быть, все позорное, что мы слышим об этом сибирском мужичке, только юродство, только для того, чтоб мы преждевременно не разгадали его, не вовлекли его в наши жалкие споры, в наши партии,
кружки, не утопили в омуте нашего безбожия… Господа, — творится легенда…