Я уже говорил, — мы были в связи с некоторыми другими кружками и обменивались с ними докладами. Делали это так: докладчик и его „официальный оппонент“, заранее ознакомившийся с докладом, являлись в другой кружок и там читали доклад и клали начало беседе. У Говорухина был
спой кружок. Однажды он привел к нам из этого кружка докладчика. Был это юный первокурсник-студент юридического факультета, с молодою и мягкою, круглою бородкою, со взглядом исподлобья. Фамилия его была Генералов.
Неточные совпадения
Кажется, самое раннее из моих воспоминаний, — вкусовое.
Пью с блюдечка чай с молоком, — несладкий и невкусный: я нарочно не размешал сахара. Потом наливаю из
кружки остатки с пол блюдечка, — густые и сладкие. Ярко помню острое, по всему телу расходящееся наслаждение от сладкого. «Царь, наверное, всегда
пьет такой чай!» И я думаю: какой счастливец царь!
Уж три недели я жил в Петербурге. Когда я сюда ехал, мне представлялось: сейчас же попаду в веселую, кипучую жизнь,
будут сходки,
кружки, жизнь забурлит, как самовар, полный доверху углей.
Все эту мысль одобрили. А я
был в восторге. Наконец-то
будет то, без чего студенческой жизни и представить невозможно, без чего позорно студенту: «студенческий
кружок». В спорах
будут вырабатываться взгляды, оттачиваться мысль, приобретаться навык говорить и спорить. Сговорились делать так: один из членов
кружка пишет реферат, передает его для предварительного ознакомления другому члену
кружка, и этот выступает первым, так сказать, «официальным оппонентом», а за ним уже и другие.
Печерников предложил к следующему собранию
кружка написать реферат на тему: «Что такое разврат?» Я вызвался
быть официальным оппонентом.
На следующем собрании
был поднят вопрос, не ввести ли в
кружок курсисток. Я этому очень обрадовался. Я все еще не
был знаком ни с одной курсисткой, а курсистка мне представлялась идеалом женщины. Как
будет хорошо, когда девушки
будут участвовать в наших спорах, когда, опять, наконец, очутишься в женском обществе! Но Печерников решительно выступил против...
— Ну их к черту, бабье! С ними
кружок приобретет совсем другой характер. Между собою мы спорим, чтобы найти истину, а если они
будут слушать, каждый станет стараться блистать, во что бы то ни стало оставаться победителем. А сами они что скажут умного?
В нашем
кружке студент-лесник Кузнецов прочел реферат: «Что такое народничество?» Кузнецов раньше
был офицером, ему, рассказывали, предстояла хорошая карьера, но он вышел в отставку и поступил в Лесной институт, очень нуждался и учился.
Водка
была тут в первый и последний раз. Мы постановили больше ее на собраниях
кружка не
пить.
Когда
была дождливая погода, я им дома читал Гаршина, Глеба Успенского, Надсона и Минского. Между прочим, прочел и свой доклад о Дон-Кихоте, которым
было положено начало нашему петербургскому студенческому
кружку. Все слушатели и слушательницы
были в восторге и, конечно, вполне согласились со мною в понимании типа Дон-Кихота.
В
кружке нашем появился новый член — студент-естественник старших курсов, Говорухин. Он, видно,
был умница, очень
был начитан в общественных вопросах. Плотный, коренастый, с редкою бесцветною бородкою, сжатыми тонкими губами и внимательно приглядывающимися глазами. Как будто он все время тайно кого-то среди нас разыскивал или выбирал.
Пришлось ввести себе в бюджет новую расходную статью, — по пятачку в день на
кружку пива: номер газеты стоил пятак, а в портерной за тот же пятак можно
было читать все газеты и еженедельные журналы, и в придачу —
кружка пива.
И фукс почтительно спешил на зов; ни один профессиональный официант не
был так безгласно-почтителен, как фукс, — какой-нибудь князь Ливен или граф Мантейфель. Откупоривал бутылки и наливал
кружку.
Пить из одной
кружки или стакана
было вообще принято во всем Дерпте, да, кажется, даже во всем остзейском крае. Вскоре после моего поступления в университет я как-то зашел с двумя русскими товарищами в пивную. Спросили пару пива. Кельнер поставил перед нами две бутылки — и один стакан.
Был, между прочим, в нашем
кружке один молодой критик и публицист — человек талантливый, с самостоятельною мыслью, с интересными переживаниями.
Кружок был замкнутый, посторонние в него не допускались.
А критика очень часто бывала неблагоприятная: и по основным настроениям своим и по форме андреевское творчество слишком
было чуждо реалистически настроенному большинству
кружка.
Для меня всегда
было загадкою, почему Андреев примкнул к «Среде», а не к зародившемуся в то время
кружку модернистов (Брюсов, Бальмонт, Сологуб, Мережковский, Гиппиус и пр.).
В
кружке «Среда» он обязательно читал каждую свою новую вещь, жадно вслушивался в самую суровую критику, но, может
быть, из ста замечаний принимал к исполнению только одно-два.
Неточные совпадения
Центром этого
кружка была графиня Лидия Ивановна.
Но дверь уже отворялась более чем десять раз, и каждый раз это
был или запоздавший гость или гостья, присоединявшиеся к
кружку званых, направо, или зрительница, обманувшая или умилостивившая полицейского офицера, присоединявшаяся к чужой толпе налево.
В
кружке самом близком к невесте
были ее две сестры: Долли и старшая, спокойная красавица Львова, приехавшая из-за границы.
Две дамы эти
были главные представительницы избранного нового петербургского
кружка, называвшиеся, в подражание подражанию чему-то, les sept merveilles du monde. [семь чудес света.]
Но не одни эти дамы, почти все, бывшие в гостиной, даже княгиня Мягкая и сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от общего
кружка, как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович ни разу не взглянул в ту сторону и не
был отвлечен от интереса начатого разговора.