Ну, вот и пришли они, мать с отцом, во святой день, в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против дедушки — а дед ему по плечо, — встал и говорит: «
Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что пришел я к тебе по приданое, нет, пришел я отцу жены моей честь воздать».
Неточные совпадения
Ты
думаешь, меня
не били?
— Чего полно?
Не удались дети-то, с коей стороны ни взгляни на них. Куда сок-сила наша пошла? Мы с тобой
думали, — в лукошко кладем, а господь-от вложил в руки нам худое решето…
—
Думаете: скоты бога
не понимают? Всякая тварь понимает это
не хуже вас, безжалостные…
Я
думаю, что я боялся бы его, будь он богаче, лучше одет, но он был беден: над воротником его куртки торчал измятый, грязный ворот рубахи, штаны — в пятнах и заплатах, на босых ногах — стоптанные туфли. Бедные —
не страшны,
не опасны, в этом меня незаметно убедило жалостное отношение к ним бабушки и презрительное — со стороны деда.
Идет Иван, горько
думает:
«
Не сам иду, — нужда ведет!
—
Не сердись! А я, брат,
подумал, что ты знаешь, да
не сказал мне; это нехорошо,
подумал я…
— А чем лучше хомы твое? Нисколько они богу
не лучше! Бог-от, может, молитву слушая,
думает: молись как хошь, а цена тебе — грош!
Однажды я влез на дерево и свистнул им, — они остановились там, где застал их свист, потом сошлись
не торопясь и, поглядывая на меня, стали о чем-то тихонько совещаться. Я
подумал, что они станут швырять в меня камнями, спустился на землю, набрал камней в карманы, за пазуху и снова влез на дерево, но они уже играли далеко от меня в углу двора и, видимо, забыли обо мне. Это было грустно, однако мне
не захотелось начать войну первому, а вскоре кто-то крикнул им в форточку окна...
Это было так красиво, что неудача охоты
не вызывала досаду; охотник я был
не очень страстный, процесс нравился мне всегда больше, чем результат; я любил смотреть, как живут пичужки, и
думать о них.
Я ответил — нет, но тотчас
подумал: «А может быть, притворяюсь?» И вдруг,
не спеша, прочитал стихи совершенно правильно; это меня удивило и уничтожило.
Я
не мог бежать с ним: в те дни у меня была своя задача — я решил быть офицером с большой светлой бородой, а для этого необходимо учиться. Когда я рассказал брату план, он,
подумав, согласился со мною...
Да и ты, молодец, говорю, ты подумай-ко: по себе ли ты березу ломишь?» Дедушко-то наш о ту пору богач был, дети-то еще
не выделены, четыре дома у него, у него и деньги, и в чести он, незадолго перед этим ему дали шляпу с позументом да мундир за то, что он девять лет бессменно старшиной в цехе сидел, — гордый он был тогда!
Я Максима — по лбу, я Варвару — за косу, а он мне разумно говорит: «Боем дела
не исправишь!» И она тоже: «Вы, говорит, сначала
подумали бы, что делать, а драться — после!» Спрашиваю его: «Деньги-то у тебя есть?» — «Были, говорит, да я на них Варе кольцо купил».
Жил-был дьяк Евстигней,
Думал он — нет его умней,
Ни в попах, ни в боярах,
Ни во псах, самых старых!
Ходит он кичливо, как пырин,
А считает себя птицей Сирин,
Учит соседей, соседок,
Всё ему
не так, да
не эдак.
Взглянет на церковь — низка!
Покосится на улицу — узка!
Яблоко ему —
не румяно!
Солнышко взошло — рано!
На что ни укажут Евстигнею,
А он...
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков
не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!
— Прошу вас, — продолжал я тем же тоном, — прошу вас сейчас же отказаться от ваших слов; вы очень хорошо знаете, что это выдумка. Я
не думаю, чтоб равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживало такое ужасное мщение. Подумайте хорошенько: поддерживая ваше мнение, вы теряете право на имя благородного человека и рискуете жизнью.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я
думаю, еще ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
Марья Антоновна. Я
думала,
не здесь ли маменька…
Городничий. Что, Анна Андреевна? а?
Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и во сне
не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я
думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Так немножко прошелся,
думал,
не пройдет ли аппетит, — нет, черт возьми,
не проходит.