Неточные совпадения
— Здравствуйте! — раздался густой грудной голос. Он вскочил на ноги и оглянулся, немного смущённый. Пред ним стояла
девушка среднего роста в сером платье, на голове у неё
было накинуто что-то белое и воздушное, как фата невесты, — это всё, что он заметил в первое мгновение.
Полканову казалось, что он раздвоился: одна половина его существа поглощена этой чувственной красотой и рабски созерцает её, другая механически отмечает состояние первой. Он отвечал на вопросы
девушки и сам о чём-то спрашивал её,
будучи не в состоянии оторвать глаз от её соблазнительной фигуры. Он уже назвал её про себя «роскошной самкой» и внутренне усмехнулся над собой, но это не уничтожило его раздвоения.
Он спрашивал себя: неужели встреча с этой здоровой и красивой
девушкой — должно
быть, очень чувственной и глупой, — неужели эта встреча могла так странно повлиять на него? И, тщательно просмотрев порядок впечатлений этого дня, он должен
был ответить утвердительно.
Смеясь, она исчезла. Ипполит Сергеевич укоризненно посмотрел ей вслед и подумал, что нужно
будет поговорить с ней о её манере держаться по отношению к этой, в сущности, очень милой, только неразвитой
девушке.
И сожаление исчезло, ибо эта
девушка и в действительности
была чарующе хороша.
На лице её выразилось озлобление и скука. Ипполит Сергеевич
был изумлён силой её волнения, но, не желая слушать эти барские выходки, перебил
девушку...
— Милая вы
девушка! — искренно вырвалось у него. — Дайте-ка мне руку… вы очень медленно идёте, я потащу вас! Нам пора назад… очень пора! Елизавета Сергеевна
будет недовольна, потому что к обеду мы опоздали…
Во всяком случае, то, что творится в нём, не
есть начало увлечения женщиной, это протест ума, оскорблённого столкновением, из которого он не вышел победителем, хотя его противник детски слаб. Нужно говорить с этой
девушкой образами. Его обязанность — уничтожить её дикие понятия, разрушить все эти грубые и глупые фантазии, впитанные её мозгом. Нужно обнажить её ум от заблуждений, очистить, опустошить её душу, тогда она
будет способна и вместить в себя истину.
Она и сегодня
была так же хороша, но на её прозрачном фоне не являлась белая фигура
девушки.
Варенька бывала часто. Они катались по реке вдвоём или втроём с сестрой, но никогда с Бенковским; гуляли по лесу, однажды ездили в монастырь вёрст за двадцать.
Девушка продолжала нравиться ему и возмущать его своими дикими речами, но с нею всегда
было приятно. Её наивность смешила его и сдерживала в нём мужчину; цельность её натуры вызывала в нём удивление.
У него не
было сил любить слепо — он это знал, но в глубине его ума всё чаще вспыхивала надежда обладать
девушкой, и втайне от себя он ожидал, что она увлечется им.
«Зачем это мне
было нужно лгать? Что постыдного или противоестественного в том, что я хочу ещё раз видеть красивую
девушку?» — зло спрашивал он себя.
— Нет, и — не хочу! — решительно ответила
девушка, усаживаясь за стол. — Это
будет — когда я ворочусь к ним, — значит, вечером, — потому что я пробуду у вас весь день. Зачем же с утра думать о том, что
будет ещё только вечером? Папа рассердится, но от него можно уйти и не слушать… Тётя? — она без памяти любит меня! Они? Я могу заставить их ходить вокруг меня на четвереньках… Вот бы смешно!.. Чернонебов не может, потому что у него живот!
— Не
буду, — обещала
девушка сквозь смех, но унялась не скоро, комически рисуя женихов и увлекая искренностью своего оживления брата и сестру.
— Нет, конечно, не
буду! — серьёзно сказала
девушка.
— Мы
будем здесь смотреть грозу — да? — обратилась
девушка к Полканову.
Варенька смотрела на эту игру бури из-за косяка двери, а Ипполит, морщась от пыли, стоял сзади её. Крыльцо представляло собою коробку, в которой
было темно, но, когда вспыхивали молнии, стройная фигура
девушки освещалась голубоватым призрачным светом.
За столом Ипполит сидел рядом с Варенькой и подмечал за собой, что близость
девушки снова возбуждает в нём смятение. Ему хотелось подвинуться к ней так близко, чтобы можно
было прикоснуться её. И, по обыкновению, следя за собой, он подумал, что в его влечении к ней
есть много упрямства плоти, но нет силы духа…
Он смотрел с восторгом, с благоговением, как на что-то святое — так чиста и гармонична
была красота этой
девушки, цветущей силой юности, он не чувствовал иных желаний, кроме желания смотреть на неё. Над головой его на ветке орешника рыдал соловей, — но для него весь свет солнца и все звуки
были в этой
девушке среди волн. Волны тихо гладили её тело, бесшумно и ласково обходя его в своем мирном течении.
Быть может, при других обстоятельствах эта
девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все стронулось, все усмехнулось в нем. Разумеется, он не знал ни ее, ни ее имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу, но был этим очень доволен. Он любил картины без объяснений и подписей. Впечатление такой картины несравненно сильнее; ее содержание, не связанное словами, становится безграничным, утверждая все догадки и мысли.
Я запомнил только, что эта бедная
девушка была недурна собой, лет двадцати, но худа и болезненного вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела в моей памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть в таком гневном исступлении, в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были белы, светло-серые глаза сверкали, она вся дрожала от негодования.
Неточные совпадения
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити
была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача, приходила к нему объявить, что
девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского
есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой
девушке. Домашняя же жизнь Свияжских
была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин,
был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может
быть,
девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Когда они вошли, девочка в одной рубашечке сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама
ела девушка русская, прислуживавшая в детской. Ни кормилицы, ни няни не
было; они
были в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.
Русская
девушка ухаживала за мадам Шталь и, кроме того, как замечала Кити, сходилась со всеми тяжело-больными, которых
было много на водах, и самым натуральным образом ухаживала зa ними.