Неточные совпадения
Мы сначала не
знали, что подумать
о нем.
Чаще всего называют дружбу бескорыстным чувством; но настоящее понятие
о ней до того затерялось в людском обществе, что такое определение сделалось общим местом, под которым собственно не
знают, что надо разуметь.
Прикажете повторить, что туннель под Темзой очень… не
знаю, что сказать
о нем: скажу — бесполезен, что церковь Св. Павла изящна и громадна, что Лондон многолюден, что королева до сих пор спрашивает позволения лорда-мэра проехать через Сити и т. д. Не надо этого: не правда ли, вы все это
знаете?
Но смеяться на море безнаказанно нельзя: кто-нибудь тут же пойдет по каюте, его повлечет наклонно по полу; он не успеет наклониться — и, смотришь, приобрел шишку на голове; другого плечом ударило
о косяк двери, и он начинает бранить бог
знает кого.
Теперь составляются новые правила
о службе в Индии; мы не
знаем, что еще будет».
— «Куда же отправитесь, выслужив пенсию?» — «И сам не
знаю; может быть, во Францию…» — «А вы
знаете по-французски?» — «
О да…» — «В самом деле?» И мы живо заговорили с ним, а до тех пор, правду сказать, кроме Арефьева, который отлично говорит по-английски, у нас рты были точно зашиты.
— «Да разве ты
знаешь всех лошадей?» — «
О уеs! — с улыбкою отвечал он, — десятка два я продал сюда и еще больше покупал здесь.
Вижу, что ему хочется заговорить,
узнать, может быть, что-нибудь
о России.
Вскоре она заговорила со мной
о фрегате,
о нашем путешествии.
Узнав, что мы были в Портсмуте, она живо спросила меня, не
знаю ли я там в Southsea церкви Св. Евстафия. «Как же,
знаю, — отвечал я, хотя и не
знал, про которую церковь она говорит: их там не одна. — Прекрасная церковь», — прибавил я. «Yes… oui, oui», — потом прибавила она. «Семь, — считал отец Аввакум, довольный, что разговор переменился, — я уж кстати и «oui» сочту», — шептал он мне.
«Да, у него хорошенькая жена», — сказал я, желая
узнать, какого он мнения
о ней.
Я смотрел на красавца, следил за его разговором и мимикой: мне хотелось заметить,
знает ли он
о своей красоте, ценит ли ее, словом — фат ли он.
Но время взяло свое, и японцы уже не те, что были сорок, пятьдесят и более лет назад. С нами они были очень любезны; спросили об именах,
о чинах и должностях каждого из нас и все записали, вынув из-за пазухи складную железную чернильницу, вроде наших старинных свечных щипцов. Там была тушь и кисть. Они ловко владеют кистью. Я попробовал было написать одному из оппер-баниосов свое имя кистью рядом с японскою подписью — и осрамился: латинских букв нельзя было
узнать.
Прошло дня два: в это время дано было
знать японцам, что нам нужно место на берегу и провизия. Провизии они прислали небольшое количество в подарок, а
о месте объявили, что не смеют дать его без разрешения из Едо.
Разглядываешь, от нечего делать, их лица и не
знаешь, что подумать
о их происхождении.
А! значит, получен ответ из Едо, хотя они и говорят, что нет: лгут, иначе не смели бы рассуждать
о церемониале, не
зная, примут ли нас.
Адмирал объявил им утром свой ответ и,
узнав, что они вечером приехали опять с пустяками, с объяснениями
о том, как сидеть, уже их не принял, а поручил разговаривать с ними нам.
«Ну хорошо, скажите им, — приказал объявить адмирал,
узнав, зачем они приехали, — что, пожалуй, они могут подать чай, так как это их обычай; но чтоб
о завтраке и помину не было».
Мы целый месяц здесь:
знаем подробно японских свиней, оленей, даже раков, не говоря
о самих японцах, а
о Японии еще ничего сказать не могли.
Вот они теперь ссылаются на свои законы, обычаи, полагая, что этого довольно, что все это будет уважено безусловно, несмотря на то что сами они не хотели
знать и слышать
о чужих законах и обычаях.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с ответом.
О береге все еще ни слова: выжидают, не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не
узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и на берег выходить не понадобится.
Я
знал о приготовлениях; шли репетиции, барон Крюднер дирижировал всем; мне не хотелось ехать: я думал, что чересчур будет жалко видеть.
Им сказали
о брошенном полене со шлюпки и
о других глупостях: они извинялись, отговариваясь, что не
знали об этом.
Через день японцы приехали с ответом от губернатора
о месте на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо… не получено» и т. п. Адмирал не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу ответ и не
знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего не отвечал.
Японцы еще третьего дня приезжали сказать, что голландское купеческое судно уходит наконец с грузом в Батавию (не
знаю, сказал ли я, что мы застали его уже здесь) и что губернатор просит —
о чем бы вы думали? — чтоб мы не ездили на судно!
— «И мое положение представьте себе, — отвечал Посьет, — адмирал мне не говорит ни слова больше
о своих намерениях, и я не
знаю, что сказать вам».
Тот отвечал, что он не
знает, имеет ли право местная власть требовать пошлин, когда она не в силах ограждать торговлю,
о которой купцы должны заботиться сами.
После обеда нас повели в особые галереи играть на бильярде. Хозяин и некоторые гости,
узнав, что мы собираемся играть русскую, пятишаровую партию, пришли было посмотреть, что это такое, но как мы с Посьетом в течение получаса не сделали ни одного шара, то они постояли да и ушли, составив себе, вероятно, не совсем выгодное понятие
о русской партии.
В одном из прежних писем я говорил
о способе их действия: тут, как ни
знай сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам народа, как трудно разговаривать на его языке, не имея грамматики и лексикона.
Мы на этот раз подошли к Нагасаки так тихо в темноте, что нас с мыса Номо и не заметили и стали давать
знать с батарей в город выстрелами
о нашем приходе в то время, когда уже мы становились на якорь.
На последнее полномочные сказали, что дадут
знать о салюте за день до своего приезда. Но адмирал решил, не дожидаясь ответа
о том, примут ли они салют себе, салютовать своему флагу, как только наши катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Я слышу слово «misverstand» [недоразумение — голл.] от переводчика и подхожу
узнать, что такое: он говорит, что на их батареях люди не предупреждены
о салюте, и оттого выйдет недоразумение: станут, пожалуй, палить и они.
О. А. Гошкевич сказывал, что тут были трепанги; я ел что-то черное, хрупкое и слизистое, но не
знаю что.
Губернатор
знал о миссионерах и потому замолчал на возражение консула.
Но довольно Ликейских островов и
о Ликейских островах, довольно и для меня и для вас! Если захотите
знать подробнее долготу, широту места, пространство, число островов, не поленитесь сами взглянуть на карту, а
о нравах жителей, об обычаях,
о произведениях, об истории — прочтите у Бичи, у Бельчера. Помните условие: я пишу только письма к вам
о том, что вижу сам и что переживаю изо дня в день.
От Коррехидора отделилась было шлюпка и пошла на нас, чтоб, вероятно, «
узнать о здоровье».
Эта рассеянность произошла оттого, что епископ, не
знаю почему, ни с того ни с сего принялся рассказывать
о Чусане по-английски.
О тропической почве он
знал не более меня.
Бог
знает, какое заключение вывели бы они
о нашем посещении Люсона.
Третьего дня, однако ж, говоря
о городах, они, не
знаю как, опять проговорились, что Ясико, или Ессико, лежащий на западном берегу острова Нифона, один из самых богатых городов в Японии, что находящийся против него островок Садо изобилует неистощимыми минеральными богатствами. Адмирал хочет теперь же, дорогой, заглянуть туда.
Кто
знает что-нибудь
о Корее? Только одни китайцы занимаются отчасти ею, то есть берут с нее годичную дань, да еще японцы ведут небольшую торговлю с нею; а между тем посмотрите, что отец Иакинф рассказывает во 2-й части статистического описания Манчжурии, Монголии и проч. об этой земле, занимающей 8° по меридиану.
О Якутске собственно я
знал только, да и вы, вероятно, не больше
знаете, что он главный город области этого имени, лежит под 62˚ с‹еверной› широты, производит торг пушными товарами и что, как я
узнал теперь, в нем нет… гостиницы. Я даже забыл, а может быть и не
знал никогда, что в нем всего две тысячи семьсот жителей.
Еще несколько лет — и если вы приедете в Якутск, то, пожалуй, полиция не станет заботиться
о квартире для вас, а вы в лавке найдете, что вам нужно, но зато, может быть, не
узнаете обязательных и гостеприимных К‹сенофонта› П‹етровича›, П‹етра› Ф‹едорыча›, А‹лексея› Я‹ковлича› и других.
Никто
о Сорокине не кричит, хотя все его
знают далеко кругом и все находят, что он делает только «как надо».
Я
узнал, что жизнь их не неподвижная, не сонная, что она нисколько не похожа на обыкновенную провинциальную жизнь; что в сумме здешней деятельности таится масса подвигов,
о которых громко кричали и печатали бы в других местах, а у нас, из скромности, молчат.
Упомяну прежде
о наших миссионерах. Здесь их, в Якутске, два: священники Хитров и Запольский.
Знаете, что они делают? Десять лет живут они в Якутске и из них трех лет не прожили на месте, при семействах. Они постоянно разъезжают по якутам, тунгусам и другим племенам: к одним, крещеным, ездят для треб, к другим для обращения.
Если хотите подробнее
знать о состоянии православной церкви в Российской Америке, то прочтите изданную, под заглавием этим, в 1840 году брошюру протоиерея И. Вениаминова.
Но вы, вероятно,
знаете это из книги г-на Бетлинка, изданной в С.-Петербурге: «Uеber die jakutische Sprache» [«
О языке якутов» — нем.], а если нет, то загляните в нее из любопытства.
Вы
знаете, что были и есть люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с зверями, с стихиями, — все это герои, которых имена мы
знаем наизусть и будет
знать потомство, печатаем книги
о них, рисуем с них портреты и делаем бюсты.
Впрочем, обе приведенные книги, «Поездка в Якутск» и «Отрывки
о Сибири», дают, по возможности, удовлетворительное понятие
о здешних местах и вполне заслуживают того одобрения, которым наградила их публика. Первая из них дала два, а может быть, и более изданий. Рекомендую вам обе, если б вы захотели
узнать что-нибудь больше и вернее об этом отдаленном уголке,
о котором я как проезжий, встретивший нечаянно остановку на пути и имевший неделю-другую досуга, мог написать только этот бледный очерк.
А американец или англичанин какой-нибудь съездит, с толпой слуг, дикарей, с ружьями, с палаткой, куда-нибудь в горы, убьет медведя — и весь свет
знает и кричит
о нем!