Неточные совпадения
Пожалуй, без приготовления, да еще без воображения, без наблюдательности, без идеи, путешествие, конечно, только забава. Но счастлив,
кто может и забавляться такою благородною забавой, в которой нехотя чему-нибудь да научишься!
Вот Regent-street, Oxford-street, Trafalgar-place — не живые ли это черты чужой физиономии, на которой движется современная жизнь, и не звучит ли в именах память прошедшего, повествуя на каждом шагу, как слагалась эта жизнь? Что в этой жизни схожего и что несхожего с нашей?..
«
Вот ведь это
кто все рассказывает о голубом небе да о тепле!» — сказал Лосев. «Где же тепло? Подавайте голубое небо и тепло!..» — приставал я. Но дед маленькими своими шажками проворно пошел к карте и начал мерять по ней циркулем градусы да чертить карандашом. «Слышите ли?» — сказал я ему.
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли,
вот вопрос! Была ли эта война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету: в 1851 году открылась третья. И
кто знает, где остановится эта нумерация?
Встречаешь европейца и видишь, что он приехал сюда на самое короткое время, для крайней надобности; даже у того,
кто живет тут лет десять, написано на лице: «Только крайность заставляет меня томиться здесь, а то
вот при первой возможности уеду».
Наконец, 23-го утром, запалили японские пушки: «А! судно идет!» Которое? Мы волновались.
Кто поехал навстречу,
кто влез на марсы, на салинги — смотреть. Уж не англичане ли?
Вот одолжат! Нет, это наш транспорт из Шанхая с письмами, газетами и провизией.
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо… не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая на бумагу, что
вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто не выдержал, и они сами, и все мы стали смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к обоим губернаторам о том, что едут полномочные, но
кто именно, когда они едут, выехали ли, в дороге ли — об этом ни слова.
— «
Вот мы спросим», — говорил барон и искал глазами,
кого бы спросить.
Стол был заставлен блюдами. «
Кому есть всю эту массу мяс, птиц, рыб?» —
вот вопрос, который представится каждому неангличанину и неамериканцу. Но надо знать, что в Англии и в Соединенных Штатах для слуг особенного стола не готовится; они едят то же самое, что и господа, оттого нечего удивляться, что чуть не целые быки и бараны подаются на стол.
Но, однако ж, кончилось все-таки тем, что
вот я живу, у
кого — еще и сам не знаю; на досках постлана мне постель, вещи мои расположены как следует, необходимое платье развешено, и я сижу за столом и пишу письма в Москву, к вам, на Волгу.
«
Кто это Алексей Яковлич и Петр Федорыч?» — «А
вот они: здешние жители, один управляет тем, другой этим».
Кажется, я смело могу поручиться за всех моих товарищей плавания, что ни у
кого из них не было с этою прекрасною личностью ни одной неприятной, даже досадной, минуты… А если бывали, то
вот какого комического свойства. Например, помню, однажды, гуляя со мной на шканцах, он вдруг… плюнул на палубу. Ужас!
Неточные совпадения
Запиши всех,
кто только ходил бить челом на меня, и
вот этих больше всего писак, писак, которые закручивали им просьбы.
Городничий. Это бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А
кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А
кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!»
Вот что худо!
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом!
Вот уж
кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Бобчинский (Добчинскому).
Вот это, Петр Иванович, человек-то!
Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович,
кто он такой в рассуждении чина?
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле,
кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я
вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.