Неточные совпадения
«Что могло увлечь его? Пленительных надежд, беспечности — нет! он знал все, что впереди. Почет, стремление по пути честей? Да что ему в них. Стоит ли, для каких-нибудь двадцати, тридцати лет, биться как рыба об лед? И
греет ли это сердце? Отрадно ли
душе, когда тебе несколько человек поклонятся низко, а сами подумают, может быть: „Черт бы тебя взял!“
Было тихо, как на дне омута, из холодной тьмы выступало, не
грея душу, прошлое: неясные, стёртые лица, тяжкие, скучные речи.
Бедная русская армия, бедный, бедный русский народ! Вот что должно было зажечь его огнем борьбы и одушевления, — желание угодить начальству!.. Но напрасно автор-патриот думает, будто и японцы только «исполняли приказания своего начальства». Нет, этот огонь не
греет души и не зажигает сердца. А души японцев горели сверкающим огнем, они рвались к смерти и умирали улыбаясь, счастливые и гордые.
Неточные совпадения
— Поздно узнал, — отвечал старик. — Да что! кому как на роду написано. Не жилец был плотник Мартын, не жилец на земле: уж это так. Нет, уж какому человеку не жить на земле, того и солнышко не
греет, как другого, и хлебушек тому не впрок, — словно что его отзывает… Да; упокой Господь его
душу!
Звуча наудачу, речь писателя превращается в назойливое сотрясание воздуха. Слово утрачивает ясность, внутреннее содержание мысли ограничивается и суживается. Только один вопрос стоит вполне определенно: к чему растрачивается пламя
души? Кого оно
греет? на кого проливает свой свет?
Слова Ежова брызгали на него, как кипяток, и
грели его
душу.
Долго еще патер сидел у Долинского и
грел перед его камином свои толстые, упругие ляжки; много еще рассказывал он об оде, о плавающих
душах, о сверхъестественных явлениях, и о том, что сверхъестественное не есть противоестественное, а есть только непонятное, и что понимание свое можно расширить и уяснить до бесконечности, что
душу и думы человека можно видеть так же, как его нос и подбородок.
Вышла Лелька из столовой. Захотелось ей пройтись. Осенние дни все стояли солнечные и сухие. Солнышко ласково
грело. Неприятный осадок был в
душе от всего, что говорил инженер Сердюков; хотелось встряхнуться, всполоснуть
душу, смыть осадок. Так все трезво, так все сухо. Так буднично и серо становится, так смешно становится чем-нибудь увлекаться. Даже Буераков — и тот давал
душе больше подъема, чем этот насмешливый, до самого нутра трезвый человек, более, однако, нужный для завода, чем тысяча Буераковых.