Неточные совпадения
—
Бабушка! — с радостью воскликнул Райский. — Боже мой! она зовет меня: еду, еду! Ведь там тишина, здоровый воздух, здоровая пища, ласки доброй, нежной, умной женщины; и еще две сестры, два новых, неизвестных мне и в то же время близких лица… «барышни в провинции! Немного страшно: может быть, уроды!» — успел он подумать, поморщась… — Однако еду: это
судьба посылает меня… А если там скука?
— Будешь задумчив, как навяжется такая супруга, как Марина Антиповна! Помнишь Антипа? ну, так его дочка! А золото-мужик, большие у меня дела делает: хлеб продает, деньги получает, — честный, распорядительный, да вот где-нибудь да подстережет
судьба! У всякого свой крест! А ты что это затеял, или в самом деле с ума сошел? — спросила
бабушка, помолчав.
— Не говори этого никогда! — боязливо перебила
бабушка, —
судьба подслушает, да и накажет: будешь в самом деле несчастный! Всегда будь доволен или показывай, что доволен.
— Я! — сказала
бабушка, — я наказана недаром. Даром
судьба не наказывает…
— Ты, никак, с ума сошел: поучись-ка у
бабушки жить. Самонадеян очень. Даст тебе когда-нибудь
судьба за это «непременно»! Не говори этого! А прибавляй всегда: «хотелось бы», «Бог даст, будем живы да здоровы…» А то
судьба накажет за самонадеянность: никогда не выйдет по-твоему…
— У вас,
бабушка, о
судьбе такое же понятие, как у древнего грека о фатуме: как о личности какой-нибудь, как будто воплощенная
судьба тут стоит да слушает…
— Да, да, — говорила
бабушка, как будто озираясь, — кто-то стоит да слушает! Ты только не остерегись, забудь, что можно упасть — и упадешь. Понадейся без оглядки,
судьба и обманет, вырвет из рук, к чему протягивал их! Где меньше всего ждешь, тут и оплеуха…
«Вот
бабушка сказала бы, — подумал он, — что
судьба подшутила: ожидаешь одного, не оглянешься, не усумнишься, забудешься — и обманет».
«Правду
бабушка говорит, — радовался он про себя, — когда меньше всего ждешь, оно и дается! „За смирение“, утверждает она: и я отказался совсем от него, смирился — и вот! О, благодетельная
судьба!»
«Это не
бабушка!» — с замиранием сердца, глядя на нее, думал он. Она казалась ему одною из тех женских личностей, которые внезапно из круга семьи выходили героинями в великие минуты, когда падали вокруг тяжкие удары
судьбы и когда нужны были людям не грубые силы мышц, не гордость крепких умов, а силы души — нести великую скорбь, страдать, терпеть и не падать!
Переработает ли в себе
бабушка всю эту внезапную тревогу, как землетрясение всколыхавшую ее душевный мир? — спрашивала себя Вера и читала в глазах Татьяны Марковны, привыкает ли она к другой, не прежней Вере и к ожидающей ее новой, неизвестной, а не той
судьбе, какую она ей гадала? Не сетует ли бессознательно про себя на ее своевольное ниспровержение своей счастливой, старческой дремоты? Воротится ли к ней когда-нибудь ясность и покой в душу?
— Я верю, что случится, иначе быть не может. Уж если
бабушка и ее «
судьба» захотят…
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно на другое, бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым встречам, — чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые дорогие воспоминания,
бабушка, Вера, Марфенька — сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя — он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо — как ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда
судьба неласково дотронется до такой связи.
Неточные совпадения
Любовь Андреевна. Ярославская
бабушка прислала пятнадцать тысяч, чтобы купить имение на ее имя, — нам она не верит, — а этих денег не хватило бы даже проценты заплатить. (Закрывает лицо руками.) Сегодня
судьба моя решается,
судьба…
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни на какое первенство, потому что в ней надо всем преобладало чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были особы без речей.
Судьба их некоторым образом имела нечто трагическое и общее с
судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами на свет, повивальная
бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им головки новорожденных. С той же минуты младенцы сделались совершенно глупыми и остались такими на целую жизнь.
Семнадцатилетняя княжна решила как можно скорее оставить материн дом. Выход представлялся один — замужество. Княжна Анастасия никого не любила, ей даже никто не нравился, ей было все равно, за кого бы ее
судьба ни вынесла, лишь бы поскорее, лишь бы заставить завидовать себе своих подруг, уехать за границу, а возвратясь оттуда, жить открытым домом и делать то же, что делают другие, то есть «выезжать в свет», к чему
бабушка была решительно неспособна и откровенно в этом сознавалась, говоря, что:
Черницей все сама себя воображала!.. Да и я, признаться, этим совсем недовольна была, — заключала
бабушка, — молод больно был!.. Это неопытно, мог бы и не идти в монастырь, а другую
судьбу себе в жизни найти, да удержать, видно, некому было.
— А! — говорит, — описано в них, как молодые люди соблазняют благонравных девиц, как они, под предлогом того, что хотят их взять за себя, увозят их из дому родительского, как потом оставляют этих несчастных девиц на волю
судьбы, и они погибают самым плачевным образом. Я, — говорит
бабушка, — много таких книжек читала, и все, говорит, так прекрасно описано, что ночь сидишь, тихонько читаешь. Так ты, — говорит, — Настенька, смотри их не прочти. Каких это, — говорит, — он книг прислал?