Неточные совпадения
Она обливала
взглядом Райского; нужды ей нет, что он был ранний юноша, успела ему сказать, что у него глаза и рот обворожительны и что он много побед
сделает, начиная с нее…
За ширмами, на постели, среди подушек, лежала, освещаемая темным светом маленького ночника, как восковая, молодая белокурая женщина.
Взгляд был горяч, но сух, губы тоже жаркие и сухие. Она хотела повернуться, увидев его,
сделала живое движение и схватилась рукой за грудь.
Он был мрачен лицом, с нависшими бровями, широкими веками, которые поднимал медленно, и даром не тратил ни
взглядов, ни слов. Даже движений почти не
делал. От одного разговора на другой он тоже переходил трудно и медленно.
Он по
взглядам, какие она обращала к нему, видел, что в ней улыбаются старые воспоминания и что она не только не хоронит их в памяти, но передает глазами и ему. Но он
сделал вид, что не заметил того, что в ней происходило.
«Все молчит: как привыкнешь к нему?» — подумала она и беспечно опять склонилась головой к его голове, рассеянно пробегая усталым
взглядом по небу, по сверкавшим сквозь ветви звездам, глядела на темную массу леса, слушала шум листьев и задумалась, наблюдая, от нечего
делать, как под рукой у нее бьется в левом боку у Райского.
Она взглянула на него,
сделала какое-то движение, и в одно время с этим быстрым
взглядом блеснул какой-то, будто внезапный свет от ее лица, от этой улыбки, от этого живого движения. Райский остановился на минуту, но блеск пропал, и она неподвижно слушала.
Если сам он идет по двору или по саду, то пройти бы ему до конца, не взглянув вверх; а он начнет маневрировать, посмотрит в противоположную от ее окон сторону, оборотится к ним будто невзначай и встретит ее
взгляд, иногда с затаенной насмешкой над его маневром. Или спросит о ней Марину, где она, что
делает, а если потеряет ее из вида, то бегает, отыскивая точно потерянную булавку, и, увидевши ее, начинает разыгрывать небрежного.
— Это правда, — заметил Марк. — Я пошел бы прямо к делу, да тем и кончил бы! А вот вы
сделаете то же, да будете уверять себя и ее, что влезли на высоту и ее туда же затащили — идеалист вы этакий! Порисуйтесь, порисуйтесь! Может быть, и удастся. А то что томить себя вздохами, не спать, караулить, когда беленькая ручка откинет лиловую занавеску… ждать по неделям от нее ласкового
взгляда…
Он опять подкарауливал в себе подозрительные
взгляды, которые бросал на Веру, раз или два он спрашивал у Марины, дома ли барышня, и однажды, не заставши ее в доме, полдня просидел у обрыва и, не дождавшись, пошел к ней и спросил, где она была, стараясь
сделать вопрос небрежно.
— Вера, мне не далеко до этого состояния: еще один ласковый
взгляд, пожатие руки — и я живу, блаженствую… Скажи, что мне
делать?
Она села в угол и молчала, избегая его
взглядов и не отвечая на вопросы. В исходе десятого она взяла рабочую корзинку, зонтик и
сделала ему знак идти за собой.
Следя за ходом своей собственной страсти, как медик за болезнью, и как будто снимая фотографию с нее, потому что искренно переживал ее, он здраво заключал, что эта страсть — ложь, мираж, что надо прогнать, рассеять ee! «Но как? что надо теперь
делать? — спрашивал он, глядя на небо с облаками, углубляя
взгляд в землю, — что велит долг? — отвечай же, уснувший разум, освети мне дорогу, дай перепрыгнуть через этот пылающий костер!»
Она
делала томные глаза, ловила его
взгляд и раза два начинала тихо: «Je comprends: dites tout! du courage!» [Я понимаю: говорите все! смелей! (фр.)]
Она
сделала утвердительный знак головой, и сама, кажется, во
взгляде Христа искала силы, участия, опоры, опять призыва. Но
взгляд этот, как всегда, задумчиво-покойно, как будто безучастно смотрел на ее борьбу, не помогая ей, не удерживая ее… Она вздохнула.
Начинало рассветать. Он окинул
взглядом деревья, и злая улыбка осветила его лицо. Он указывал, какие цветы выбрать для букета Марфеньки: в него вошли все, какие оставались. Садовник
сделал букет на славу.
Но улыбка не являлась. Губами она
сделала движение, а глаза не улыбались. Приветствию противоречил почти неподвижный
взгляд, без лучей, как у мертвой, которой не успели закрыть глаз.
Она куталась в плед, чтоб согреться, и взглядывала по временам на Райского, почти не замечая, что он
делает, и все задумывалась, задумывалась, и казалось, будто в глазах ее отражалось течение всей ее молодой, но уже глубоко взволнованной и еще не успокоенной жизни, жажда покоя, тайные муки и робкое ожидание будущего, — все мелькало во
взгляде.
Он касался кистью зрачка на полотне, думал поймать правду — и ловил правду чувства, а там, в живом
взгляде Веры, сквозит еще что-то, какая-то спящая сила. Он клал другую краску,
делал тень — и как ни бился, — но у него выходили ее глаза и не выходило ее
взгляда.
Неточные совпадения
— Так
сделайте это для меня, никогда не говорите мне этих слов, и будем добрыми друзьями, — сказала она словами; но совсем другое говорил ее
взгляд.
Перед отъездом Вронского на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась
сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий
взгляд, которым он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
«Да, может быть, и это неприятно ей было, когда я подала ему плед. Всё это так просто, но он так неловко это принял, так долго благодарил, что и мне стало неловко. И потом этот портрет мой, который он так хорошо
сделал. А главное — этот
взгляд, смущенный и нежный! Да, да, это так! — с ужасом повторила себе Кити. — Нет, это не может, не должно быть! Он так жалок!» говорила она себе вслед за этим.
И по
взгляду Алексея Кирилловича, как он оглядел стол, и как
сделал знак головой дворецкому, и как предложил Дарье Александровне выбор между ботвиньей и супом, она поняла, что всё делается и поддерживается заботами самого хозяина.
Дела эти занимали его не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь общими
взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей прежних предприятий для общей пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством дел, которые со всех сторон наваливались на него, он совершенно оставил всякие соображения об общей пользе, и дела эти занимали его только потому, что ему казалось, что он должен был
делать то, что он
делал, — что он не мог иначе.