Неточные совпадения
Она даже не радела слишком о своем туалете, особенно когда разжаловали ее в чернорабочие: платье на ней толстое, рукава засучены, шея и
руки по локоть грубы от загара и от
работы; но сейчас же, за чертой загара, начиналась белая мягкая кожа.
Глядел и на ту картину, которую до того верно нарисовал Беловодовой, что она, по ее словам, «дурно спала ночь»: на тупую задумчивость мужика, на грубую, медленную и тяжелую его
работу — как он тянет ременную лямку, таща барку, или, затерявшись в бороздах нивы, шагает медленно, весь в поту, будто несет на
руках и соху и лошадь вместе — или как беременная баба, спаленная зноем, возится с серпом во ржи.
А если и бывает, то в сфере рабочего человека, в приспособлении к делу грубой силы или грубого уменья, следовательно, дело
рук, плечей, спины: и то дело вяжется плохо, плетется кое-как; поэтому рабочий люд, как рабочий скот, делает все из-под палки и норовит только отбыть свою
работу, чтобы скорее дорваться до животного покоя.
Она, не отрываясь от
работы, молча указала локтем вдаль на одиноко стоявшую избушку в поле. Потом, когда Райский ушел от нее шагов на сорок, она, прикрыв
рукой глаза от солнца, звонко спросила его вслед...
Когда Яков вышел, она задумчиво подышала в наперсток и хотела продолжать
работу, но
руки у ней вдруг упали вместе с
работой на колени.
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов,
рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исакиевский собор, замирая от удивления перед
работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту новую сферу нового искусства.
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что делать своими оставшимися без
работы руками, и беспрестанно прижимавшего свою рубашку, и искал предлога для начала разговора с ним. Он хотел сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило в голову.
В прочих комнатах везде было светло, чисто и свежо. Старые, полинялые занавески исчезли, а окна и двери гостиной и кабинета осенялись синими и зелеными драпри и кисейными занавесками с красными фестонами — всё
работа рук Агафьи Матвеевны.
Редакция сатирического и юмористического журнала «Зритель» помещалась на Тверском бульваре в доме Фальковской, где-то на третьем этаже. Тут же была и цинкография В.В. Давыдова. В.В. Давыдов был всегда весь замазанный, закоптелый, высокий и стройный, в синей нанковой, выгоревшей от кислоты блузе, с черными от
работы руками, — похожий на коммунара с парижских баррикад 1871 года. По духу он и действительно был таким.
— Я не о том совсем речь повел, — снова заговорил Петр, — я говорю, примерно, по нашей по большой семье надо бы больше прибыли… Рук много: я, ты, брат Василий… Не по
работе рук много — вот что я говорю.
Неточные совпадения
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не в их
руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все в ухаб, // Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина //
Работа на господ!»
Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не
руки махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы по волшебству, без мысли о ней,
работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты.
Дела эти вместе с остальным хозяйством, оставшимся на его
руках, вместе с
работой кабинетною над своею книгой, так занимали всё лето Левина, что он почти и не ездил на охоту.
Она встала ему навстречу, не скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую
руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за
работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную по локоть
руку, придавало крепость и упорство в
работе; и чаще и чаще приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что делаешь.