Неточные совпадения
Бабушка, по воспитанию,
была старого века и разваливаться не любила, а держала себя прямо, с
свободной простотой, но и с сдержанным приличием в манерах, и ног под себя, как делают нынешние барыни, не поджимала. «Это стыдно женщине», — говорила она.
Улыбка, дружеский тон,
свободная поза — все исчезло в ней от этого вопроса. Перед ним холодная, суровая, чужая женщина. Она
была так близка к нему, а теперь казалась где-то далеко, на высоте, не родня и не друг ему.
— Кузина, бросьте этот тон! — начал он дружески, горячо и искренно, так что она почти смягчилась и мало-помалу приняла прежнюю,
свободную, доверчивую позу, как будто видела, что тайна ее попала не в дурные руки, если только тут
была тайна.
—
Свободный, разумный и справедливый поступок — втихомолку! Долго ли мы
будем жить, как совы, бояться света дневного, слушать совиную мудрость Нилов Андреевичей!..
— Если я не
буду чувствовать себя
свободной здесь, то как я ни люблю этот уголок (она с любовью бросила взгляд вокруг себя), но тогда… уеду отсюда! — решительно заключила она.
Вера приходила, уходила, он замечал это, но не вздрагивал, не волновался, не добивался ее взгляда, слова и, вставши однажды утром, почувствовал себя совершенно твердым, то
есть равнодушным и
свободным, не только от желания добиваться чего-нибудь от Веры, но даже от желания приобретать ее дружбу.
Он дорогой придумал до десяти редакций последнего разговора с ней. И тут опять воображение стало рисовать ему, как он явится ей в новом, неожиданном образе, смелый, насмешливый,
свободный от всяких надежд, нечувствительный к ее красоте, как она удивится, может
быть… опечалится!
Он так торжественно дал слово работать над собой,
быть другом в простом смысле слова. Взял две недели сроку! Боже! что делать! какую глупую муку нажил, без любви, без страсти: только одни какие-то добровольные страдания, без наслаждений! И вдруг окажется, что он, небрежный,
свободный и гордый (он думал, что он гордый!), любит ее, что даже у него это и «по роже видно», как по-своему, цинически заметил это проницательная шельма, Марк!
Но ему нравилась эта жизнь, и он не покидал ее. Дома он читал увражи по агрономической и вообще по хозяйственной части, держал сведущего немца, специалиста по лесному хозяйству, но не отдавался ему в опеку, требовал его советов, а распоряжался сам, с помощию двух приказчиков и артелью своих и нанятых рабочих. В
свободное время он любил читать французские романы: это
был единственный оттенок изнеженности в этой, впрочем, обыкновенной жизни многих обитателей наших отдаленных углов.
— Шила в мешке не утаишь. Сразу видно, —
свободный ум, — стало
быть, вы живая, а не мертвая: это главное. А остальное все придет, нужен случай. Хотите, я…
Он вспомнил, как напрасно добивался он от нее источника ее развития, расспрашивая о ее воспитании, о том, кто мог иметь на нее влияние, откуда она почерпнула этот смелый и
свободный образ мысли, некоторые знания, уверенность в себе, самообладание. Не у француженки же в пансионе! Кто
был ее руководителем, собеседником, когда кругом никого нет?
Она молча сидела с Викентьевым; шептать им
было не о чем. Они и прежде беседовали о своих секретах во всеуслышание. И редко, редко удавалось Райскому вызвать ее на
свободный лепет, или уж Викентьев так рассмешит, что терпенья никакого не станет, и она прорвется нечаянно смехом, а потом сама испугается, оглянется вокруг, замолчит и погрозит ему.
В этом, пожалуй, он
был сам виноват (снисходительно обвинял Марк себя), усвоив условия и формы общежития, которые он называл
свободными и разумными, презирая всяким принятым порядком, и которые город этот не признавал такими.
Неточные совпадения
Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея
свободными душами, должно
быть столь велико, что я не понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…
Но, с другой стороны, не видим ли мы, что народы самые образованные наипаче [Наипа́че (церковно-славянск.) — наиболее.] почитают себя счастливыми в воскресные и праздничные дни, то
есть тогда, когда начальники мнят себя от писания законов
свободными?
То
был взор, светлый как сталь, взор, совершенно
свободный от мысли и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний.
Долго ли, коротко ли они так жили, только в начале 1776 года в тот самый кабак, где они в
свободное время благодушествовали, зашел бригадир. Зашел,
выпил косушку, спросил целовальника, много ли прибавляется пьяниц, но в это самое время увидел Аленку и почувствовал, что язык у него прилип к гортани. Однако при народе объявить о том посовестился, а вышел на улицу и поманил за собой Аленку.
Степану Аркадьичу отъезд жены в деревню
был очень приятен во всех отношениях: и детям здорово, и расходов меньше, и ему
свободнее.