Неточные совпадения
— Женщины, — продолжал Пахотин, — теперь только и
находят развлечение с людьми наших лет. (Он никогда не называл
себя стариком.) И как они любезны: например, Pauline сказала мне…
«…Он, воротясь домой после обеда в артистическом кругу, — читал Райский вполголоса свою тетрадь, —
нашел у
себя на столе записку, в которой было сказано: „Навести меня, милый Борис: я умираю!.. Твоя Наташа“.
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около
себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где
находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Однажды, воротясь домой, он
нашел у
себя два письма, одно от Татьяны Марковны Бережковой, другое от университетского товарища своего, учителя гимназии на родине его, Леонтья Козлова.
— Жалко Марию. Вот «Гулливеровы путешествия»
нашла у вас в библиотеке и оставила у
себя. Я их раз семь прочла. Забуду немного и опять прочту. Еще «Кота Мура», «Братья Серапионы», «Песочный человек»: это больше всего люблю.
Он должен был сознаться, что втайне надеялся
найти в ней ту же свежую, молодую, непочатую жизнь, как в Марфеньке, и что, пока бессознательно, он сам просился начать ее, населить эти места для нее
собою, быть ее двойником.
Он почти со скрежетом зубов ушел от нее, оставив у ней книги. Но, обойдя дом и воротясь к
себе в комнату, он
нашел уже книги на своем столе.
На другой день Райский чувствовал
себя веселым и свободным от всякой злобы, от всяких претензий на взаимность Веры, даже не
нашел в
себе никаких следов зародыша любви.
У меня есть защитник, а
найди ты
себе!
— Ну, я сказал, что… у вас: что одни вы привезли с
собой, а другие я
нашел в вашей библиотеке — вон Вольтера…
Ни с кем она так охотно не пила кофе, ни с кем не говорила так охотно секретов,
находя, может быть, в Анне Ивановне сходство с
собой в склонности к хозяйству, а больше всего глубокое уважение к своей особе, к своему роду, фамильным преданиям.
Он пошел на минуту к
себе. Там
нашел он письма из Петербурга, между ними одно от Аянова, своего приятеля и партнера Надежды Васильевны и Анны Васильевны Пахотиных, в ответ на несколько своих писем к нему, в которых просил известий о Софье Беловодовой, а потом забыл.
Открыла другой футляр, побольше — там серьги. Она вдела их в уши и, сидя в постели, тянулась взглянуть на
себя в зеркало. Потом открыла еще два футляра и
нашла большие массивные браслеты, в виде змеи кольцом, с рубиновыми глазами, усеянной по местам сверкающими алмазами, и сейчас же надела их.
— Послушайте, Вера Васильевна, не оставляйте меня в потемках. Если вы
нашли нужным доверить мне тайну… — он на этом слове с страшным усилием перемог
себя, — которая касалась вас одной, то объясните всю историю…
Она прислушивалась к обещанным им благам, читала приносимые им книги, бросалась к старым авторитетам, сводила их про
себя на очную ставку — но не
находила ни новой жизни, ни счастья, ни правды, ничего того, что обещал, куда звал смелый проповедник.
Такую великую силу — стоять под ударом грома, когда все падает вокруг, — бессознательно, вдруг, как клад
найдет, почует в
себе русская женщина из народа, когда пламень пожара пожрет ее хижину, добро и детей.
— Бабушка презирает меня, любит из жалости! Нельзя жить, я умру! — шептала она Райскому. Тот бросался к Татьяне Марковне, передавая ей новые муки Веры. К ужасу его, бабушка, как потерянная, слушала эти тихие стоны Веры, не
находя в
себе сил утешить ее, бледнела и шла молиться.
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла дать ей жизнь со временем, по ее уму и силам, она положила не избегать никакого дела, какое представится около нее, как бы оно просто и мелко ни было, —
находя, что, под презрением к мелкому, обыденному делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и дела, кроется у большей части просто лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие — ставить самих
себя выше своего ума и сил.
«А когда после? — спрашивала она
себя, медленно возвращаясь наверх. —
Найду ли я силы написать ему сегодня до вечера? И что напишу? Все то же: „Не могу, ничего не хочу, не осталось в сердце ничего…“ А завтра он будет ждать там, в беседке. Обманутое ожидание раздражит его, он повторит вызов выстрелами, наконец, столкнется с людьми, с бабушкой!.. Пойти самой, сказать ему, что он поступает „нечестно и нелогично“… Про великодушие нечего ему говорить: волки не знают его!..»
И вот ей не к кому обратиться! Она на груди этих трех людей
нашла защиту от своего отчаяния, продолжает
находить мало-помалу потерянную уверенность в
себе, чувствует возвращающийся в душу мир.
Вера машинально оправилась перед зеркалом, со вздохом глядела на
себя и думала: «Что брат Борис
нашел списывать во мне!»
— Она вам доверяет, стало быть, вы можете объяснить ей, как дико противиться счастью. Ведь она не
найдет его там, у
себя… Вы посоветовали бы ей не мучать
себя и другого и постарались бы поколебать эту бабушкину мораль… Притом я предлагаю ей…
Он стал припоминать последнее свидание — и не
нашел за
собой ничего…
— Там, где я думал… — говорил он, будто про
себя, —
найти счастье… я услыхал…