Неточные совпадения
— Вот тебе
раз! — сказал он и поглядел около себя. — Да вот! — Он указал на полицейского чиновника,
который упорно глядел
в одну сторону.
Райский тоже, увидя свою комнату, следя за бабушкой, как она чуть не сама делала ему постель, как опускала занавески, чтоб утром не беспокоило его солнце, как заботливо расспрашивала,
в котором часу его будить, что приготовить — чаю или кофе поутру, масла или яиц, сливок или варенья, — убедился, что бабушка не все угождает себе этим, особенно когда она попробовала рукой, мягка ли перина, сама поправила подушки повыше и велела поставить графин с водой на столик, а потом
раза три заглянула, спит ли он, не беспокойно ли ему, не нужно ли чего-нибудь.
Он опять подкарауливал
в себе подозрительные взгляды,
которые бросал на Веру,
раз или два он спрашивал у Марины, дома ли барышня, и однажды, не заставши ее
в доме, полдня просидел у обрыва и, не дождавшись, пошел к ней и спросил, где она была, стараясь сделать вопрос небрежно.
Он достал из угла натянутый на рамку холст,
который готовил давно для портрета Веры, взял краски, палитру. Молча пришел он
в залу, угрюмо, односложными словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья взглянул
раза два на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
«Я старался и без тебя, как при тебе, и служил твоему делу верой и правдой, то есть два
раза играл с милыми „барышнями“
в карты, так что братец их, Николай Васильевич, прозвал меня женихом Анны Васильевны и так разгулялся однажды насчет будущей нашей свадьбы, что был вытолкан обеими сестрицами
в спину и не получил ни гроша субсидии, за
которой было явился.
А жених с невестой, обежав
раз пять сад и рощу, ушли
в деревню. Викентьев нес за Марфенькой целый узел,
который, пока они шли по полю, он кидал вверх и ловил на лету.
Вере подозрительна стала личность самого проповедника — и она пятилась от него; даже послушавши,
в начале знакомства,
раза два его дерзких речей, указала на него Татьяне Марковне, и людям поручено было присматривать за садом. Волохов зашел со стороны обрыва, от
которого удалял людей суеверный страх могилы самоубийцы. Он замечал недоверие Веры к себе и поставил себе задачей преодолеть его — и успел.
Венчали их
в сельской церкви, после обедни
в воскресенье, и потом гостям предложен был парадный завтрак
в большой зале старого дома,
которую перед тем за неделю мыли, чистили, скребли, чтоб отпировать
в ней
в последний
раз.
— Попробую, начну здесь, на месте действия! — сказал он себе ночью,
которую в последний
раз проводил под родным кровом, — и сел за письменный стол. — Хоть одну главу напишу! А потом, вдалеке, когда отодвинусь от этих лиц, от своей страсти, от всех этих драм и комедий, — картина их виднее будет издалека. Даль оденет их
в лучи поэзии; я буду видеть одно чистое создание творчества, одну свою статую, без примеси реальных мелочей… Попробую!..
Наконец, не знаю
в который раз, вбежавший Кичибе объявил, что если мы отдохнули, то губернатор ожидает нас, то есть если устали, хотел он, верно, сказать. В самом деле устали от праздности. Это у них называется дело делать. Мы пошли опять в приемную залу, и начался разговор.
Часов в девять вечера прошел короткий, но сильный дождь, после которого туман сразу исчез и мы увидели красивое звездное небо. И это небо, по которому широкой полосой протянулся Млечный Путь, и темный океан,
в котором разом отражались все светила небесные, одинаково казались беспредельно глубокими.
Неточные совпадения
"
В первый
раз сегодня я понял, — писал он по этому случаю Пфейферше, — что значит слова: всладце уязви мя,
которые вы сказали мне при первом свидании, дорогая сестра моя по духу!
Он вышел, и на лице его
в первый
раз увидели глуповцы ту приветливую улыбку, о
которой они тосковали.
К счастию, однако ж, на этот
раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с
которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Начались драки, бесчинства и увечья; ходили друг против дружки и
в одиночку и стена на стену, и всего больше страдал от этой ненависти город,
который очутился как
раз посередке между враждующими лагерями.
Затем князь еще
раз попробовал послать «вора попроще» и
в этих соображениях выбрал калязинца,
который «свинью за бобра купил», но этот оказался еще пущим вором, нежели новотор и орловец. Взбунтовал семендяевцев и заозерцев и, «убив их, сжег».