Неточные совпадения
— Я
уж сказал тебе зачем, — сердито отозвался Райский. — Затем, что красота ее увлекает, раздражает — и скуки нет — я наслаждаюсь — понимаешь?
Вот у меня теперь шевелится мысль писать ее портрет. Это займет месяц, потом буду изучать ее…
Но
вот беда, я не вижу, чтоб у тебя было что-нибудь серьезное на уме:
удишь с мальчишками рыбу, вон болото нарисовал, пьяного мужика у кабака…
— Но теперь она
уж не такая! — шептал он, — явились признаки жизни: я их вижу;
вот они, перед глазами у меня: как уловить их!..
— В вас погибает талант; вы не выбьетесь, не выйдете на широкую дорогу. У вас недостает упорства, есть страстность, да страсти, терпенья нет!
Вот и тут, смотрите, руки только что намечены, и неверно, плечи несоразмерны, а вы
уж завертываете, бежите показывать, хвастаться…
— Как с дороги не поесть: это
уж обычай такой! — твердила она свое. —
Вот бульону,
вот цыпленка… Еще пирог есть…
— Что ему делается? сидит над книгами, воззрится в одно место, и не оттащишь его! Супруга воззрится в другое место… он и не видит, что под носом делается.
Вот теперь с Маркушкой подружился: будет прок!
Уж он приходил, жаловался, что тот книги, что ли, твои растаскал…
— А
вот эти маргаритки надо полить и пионы тоже! — говорила она опять, и
уже была в другом углу сада, черпала воду из бочки и с грациозным усилием несла лейку, поливала кусты и зорко осматривала, не надо ли полить другие.
—
Вот, позвольте познакомить вас: Michel Рамин, в отпуску здесь… Татьяна Марковна
уже знакома с ним.
—
Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают мужчин к себе по вечерам, таких же, как сами, пьют да в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал в отпуск и с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет…
Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
— Опять!
Вот вы какие: сами затеяли разговор, а теперь выдумали, что люблю.
Уж и люблю! Он и мечтать не смеет! Любить — как это можно! Что еще бабушка скажет? — прибавила она, рассеянно играя бородой Райского и не подозревая, что пальцы ее, как змеи, ползали по его нервам, поднимали в нем тревогу, зажигали огонь в крови, туманили рассудок. Он пьянел с каждым движением пальцев.
— Судьба придумает! Да сохрани тебя, Господи, полно накликать на себя! А лучше
вот что: поедем со мной в город с визитами. Мне проходу не дают, будто я не пускаю тебя. Вице-губернаторша, Нил Андреевич, княгиня:
вот бы к ней! Да
уж и к бесстыжей надо заехать, к Полине Карповне, чтоб не шипела! А потом к откупщику…
—
Вот теперь
уж… — торопился он сказать, отирая лоб и смахивая платком пыль с платья, — пожалуйте ручку! Как бежал — собаки по переулку за мной, чуть не съели…
— Весь город говорит! Хорошо! Я
уж хотел к вам с почтением идти, да вдруг, слышу, вы с губернатором связались, зазвали к себе и ходили перед ним с той же бабушкой на задних лапах!
Вот это скверно! А я было думал, что вы и его затем позвали, чтоб спихнуть с крыльца.
— Я
уж вам говорила — отчего:
вот еще — прочтите! — сказала она и опустила руку опять в карман.
— Ну,
вот, а я думал, что вы
уж уехали! — сказал он насмешливо.
— Нет,
уж теперь поздно:
вот какие у вас глаза!
— А вы
вот что: попробуйте. Если дело примет очень серьезный оборот, чего, сознайтесь сами, быть не может, тогда
уж нечего делать — скажите на меня. Экая досада! — ворчал Марк. — Этот мальчик все испортил. А
уж тут было принялись шевелиться…
— Мы
уж познакомились, — сказал, кланяясь, Тушин, — на дороге подобрали вашего внука и вместе приехали. Благодарю покорно, мне ничего не нужно. А
вот вы, Борис Павлыч, переоделись бы: у вас ноги мокрые!
— А что ж делать?
Вот, чтоб этого не терпеть, — говорила бабушка, стороной глядя на Веру, — и надо бы было этой Кунигунде спроситься у тех, кто
уже пожил и знает, что значит страсти.
— Если хотите, расстанемтесь,
вот теперь же… — уныло говорил он. — Я знаю, что будет со мной: я попрошусь куда-нибудь в другое место, уеду в Петербург, на край света, если мне скажут это — не Татьяна Марковна, не маменька моя — они, пожалуй, наскажут, но я их не послушаю, — а если скажете вы. Я сейчас же с этого места уйду и никогда не ворочусь сюда! Я знаю, что
уж любить больше в жизни никогда не буду… ей-богу, не буду… Марфа Васильевна!
— Соловей все объяснил нам: мы оба выросли и созрели сию минуту,
вот там, в роще… Мы
уж не дети…
—
Вот вы кто! — сказала она. — Вы, кажется, хвастаетесь своим громким именем! Я слышала
уж о вас. Вы стреляли в Нила Андреича и травили одну даму собакой… Это «новая сила»? Уходите — да больше не являйтесь сюда…
—
Уж он в книжную лавку ходил с ними: «
Вот бы, — говорит купцам, — какими книгами торговали!..» Ну, если он проговорится про вас, Марк! — с глубоким и нежным упреком сказала Вера. — То ли вы обещали мне всякий раз, когда расставались и просили видеться опять?
—
Вот теперь дайте руку, — сказал Марк серьезно, схватив его за руку, — это дело, а не слова! Козлов рассохнется и служить
уже не может. Он останется без угла и без куска… Славная мысль вам в голову пришла.
— Зайдите
вот сюда — знаете большой сад — в оранжерею, к садовнику. Я
уж говорила ему; выберите понаряднее букет цветов и пришлите мне, пока Марфенька не проснулась… Я полагаюсь на ваш вкус…
Неточные совпадения
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы
уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский
уж слишком!., признаюсь, большая неприятность…
Вот и муж мой… он там получит генеральский чин.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было
уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так
вот и тянет! В одном ухе так
вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Лука Лукич (про себя, в нерешимости).
Вот тебе раз!
Уж этого никак не предполагал. Брать или не брать?
Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие лгуны… им
вот эдакой ребенок не поверит. Они
уж и по всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.