— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить,
вон там, на столе!
— Нет, — начал он, — есть ли кто-нибудь, с кем бы вы могли стать
вон там, на краю утеса, или сесть в чаще этих кустов — там и скамья есть — и просидеть утро или вечер, или всю ночь, и не заметить времени, проговорить без умолку или промолчать полдня, только чувствуя счастье — понимать друг друга, и понимать не только слова, но знать, о чем молчит другой, и чтоб он умел читать в этом вашем бездонном взгляде вашу душу, шепот сердца… вот что!
Неточные совпадения
Потом осмотрел каждого ученика и заметил все особенности: у одного лоб и виски вогнуты внутрь головы, у другого мордастое лицо далеко выпятилось вперед,
там вон у двоих, у одного справа, у другого слева, на лбу волосы растут вихорком и т. д., всех заметил и изучил, как кто смотрит.
Борис уже не смотрел перед собой, а чутко замечал, как картина эта повторяется у него в голове; как
там расположились горы, попала ли туда
вон избушка, из которой валил дым; поверял и видел, что и мели
там, и паруса белеют.
— Вот эти суда посуду везут, — говорила она, — а это расшивы из Астрахани плывут. А вот, видите, как эти домики окружило водой?
Там бурлаки живут. А
вон, за этими двумя горками, дорога идет к попадье.
Там теперь Верочка. Как
там хорошо, на берегу! В июле мы будем ездить на остров, чай пить.
Там бездна цветов.
— Верю, да боюсь.
Вон Верочка не боится: одна туда ходит, даже в сумерки!
Там убийца похоронен, а ей ничего!
— Нет, Борис, не пойду, — отговаривался он, — что мне
там делать: вы все любезны, красивы, разговаривать мастера, а я! Что я ей? Она
вон все смеется надо мной!
— Как зачем! Ты читаешь книги,
там говорится, как живут другие женщины:
вон хоть бы эта Елена, у мисс Эджеворт. Разве тебя не тянет, не хочется тебе испытать этой другой жизни!..
— Нет, — сказала она, — чего не знаешь, так и не хочется.
Вон Верочка, той все скучно, она часто грустит, сидит, как каменная, все ей будто чужое здесь! Ей бы надо куда-нибудь уехать, она не здешняя. А я — ах, как мне здесь хорошо: в поле, с цветами, с птицами как дышится легко! Как весело, когда съедутся знакомые!.. Нет, нет, я здешняя, я вся вот из этого песочку, из этой травки! не хочу никуда. Что бы я одна делала
там в Петербурге, за границей? Я бы умерла с тоски…
— А за яблоками! Я
вон их
там в прошлом году рвал, с поля, близ старого дома. И в нынешнем августе надеюсь, если… вы позволите…
— Это я вам принес живого сазана, Татьяна Марковна: сейчас выудил сам. Ехал к вам, а
там на речке, в осоке, вижу, сидит в лодке Иван Матвеич. Я попросился к нему, он подъехал, взял меня, я и четверти часа не сидел — вот какого выудил! А это вам, Марфа Васильевна, дорогой,
вон тут во ржи нарвал васильков…
— То-то, то-то! Ну что ж, Иван Петрович: как
там турки женщин притесняют? Что ты прочитал об этом:
вон Настасья Петровна хочет знать? Только смотри, не махни в Турцию, Настасья Петровна!
— Да, это правда, бабушка, — чистосердечно сказал Райский, — в этом вы правы. Вас связывает с ними не страх, не цепи, не молот авторитета, а нежность голубиного гнезда… Они обожают вас — так… Но ведь все дело в воспитании: зачем наматывать им старые понятия, воспитывать по-птичьи? Дайте им самим извлечь немного соку из жизни… Птицу запрут в клетку, и когда она отвыкнет от воли, после отворяй двери настежь — не летит
вон! Я это и нашей кузине Беловодовой говорил:
там одна неволя, здесь другая…
—
Вон оне
там у часовни, сию минуту видел, — сказал Яков.
Леонтья Райский видал редко и в дом к нему избегал ходить.
Там, страстными взглядами и с затаенным смехом в неподвижных чертах, встречала его внутренне торжествующая Ульяна Андреевна. А его угрызало воспоминание о том, как он великодушно исполнил свой «долг». Он хмурился и спешил
вон.
— Пусть драпировка, — продолжала Вера, — но ведь и она, по вашему же учению, дана природой, а вы хотите ее снять. Если так, зачем вы упорно привязались ко мне, говорите, что любите, —
вон изменились, похудели!.. Не все ли вам равно, с вашими понятиями о любви, найти себе подругу
там в слободе или за Волгой в деревне? Что заставляет вас ходить целый год сюда, под гору?
Что за заливцы, уголки, приюты прохлады и лени, образуют узор берегов в проливе!
Вон там идет глубоко в холм ущелье, темное, как коридор, лесистое и такое узкое, что, кажется, ежеминутно грозит раздавить далеко запрятавшуюся туда деревеньку. Тут маленькая, обстановленная деревьями бухта, сонное затишье, где всегда темно и прохладно, где самый сильный ветер чуть-чуть рябит волны; там беспечно отдыхает вытащенная на берег лодка, уткнувшись одним концом в воду, другим в песок.
Неточные совпадения
Отсюда оно идет направо, где лошади ходят;
там кочки, дупеля бывают; и кругом этой осоки
вон до того ольшанника и до самой мельницы.
Все сижу и уж так рад походить минут пять… геморрой-с… все гимнастикой собираюсь лечиться;
там, говорят, статские, действительные статские и даже тайные советники охотно через веревочку прыгают-с;
вон оно как, наука-то, в нашем веке-с… так-с…
Да и увлекаться этак мне, следователю, совсем даже неприлично: у меня
вон Миколка на руках, и уже с фактами, —
там как хотите, а факты!
— Так вот ты где! — крикнул он во все горло. — С постели сбежал! А я его
там под диваном даже искал! На чердак ведь ходили! Настасью чуть не прибил за тебя… А он
вон где! Родька! Что это значит? Говори всю правду! Признавайся! Слышишь?
Однажды Лебедь, Рак да Щука // Везти с поклажей воз взялись, // И вместе трое все в него впряглись; // Из кожи лезут
вон, а возу всё нет ходу! // Поклажа бы для них казалась и легка: // Да Лебедь рвётся в облака, // Рак пятится назад, а Щука тянет в воду. // Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам; // Да только воз и ныне
там.