Неточные совпадения
Он вышел в гостиную, а она подошла к горке,
взяла флакон, налила несколько капель одеколона на
руку и задумчиво понюхала, потом оправилась у зеркала и вышла в гостиную.
Тит Никоныч был джентльмен по своей природе. У него было тут же, в губернии, душ двести пятьдесят или триста — он хорошенько не знал, никогда в имение не заглядывал и предоставлял крестьянам делать, что хотят, и платить ему оброку, сколько им заблагорассудится. Никогда он их не поверял.
Возьмет стыдливо привезенные деньги, не считая, положит в бюро, а мужикам махнет
рукой, чтоб ехали, куда хотят.
Он
взял ее за
руку, она вздрогнула.
Он
взял ее ладонь и с упоением целовал. Она не отнимала
руки.
Бабушка отодвинула от себя все книги, счеты, гордо сложила
руки на груди и стала смотреть в окно. А Райский сел возле Марфеньки,
взял ее за
руки.
— Помиримтесь? — сказал он, вставши с дивана, — вы согласились опять
взять в
руки этот клочок…
Райский засмеялся,
взял ее за обе
руки и прямо смотрел ей в глаза. Она покраснела, ворочалась то в одну, то в другую сторону, стараясь не смотреть на него.
— Пойдем туда! — вдруг сказал он, показывая на обрыв и
взяв се за
руку.
Она закрыла глаза, но так, чтоб можно было видеть, и только он
взял ее за
руку и провел шаг, она вдруг увидела, что он сделал шаг вниз, а она стоит на краю обрыва, вздрогнула и вырвала у него
руку.
Съедят ли у него из-под
рук завтрак или обед, он не станет производить следствия, а
возьмет книгу посерьезнее, чтобы заморить аппетит, или уснет, утомленный голодом.
Она быстро опять сняла у него фуражку с головы; он машинально обеими
руками взял себя за голову, как будто освидетельствовал, что фуражки опять нет, и лениво пошел за ней, по временам робко и с удивлением глядя на нее.
— Стойте смирно, не шевелитесь! — сказала она,
взяла в одну
руку борт его сюртука, прижала пуговицу и другой
рукой живо начала сновать взад и вперед иглой мимо носа Леонтья.
— Мне,
взять эти книги! — Леонтий смотрел то на книги, то на Райского, потом махнул
рукой и вздохнул.
— Да как же вдруг этакое сокровище подарить! Ее продать в хорошие, надежные
руки — так… Ах, Боже мой! Никогда не желал я богатства, а теперь тысяч бы пять дал… Не могу, не могу
взять: ты мот, ты блудный сын — или нет, нет, ты слепой младенец, невежа…
— Debarassez-vous de tout cela, [Освободитесь от всего этого (фр.).] — сказала ему Крицкая и
взяла у него зонтик из
рук.
Он подвинулся к ней,
взял ее за
руки.
— Смел бы он! — с удивлением сказала Марфенька. — Когда мы в горелки играем, так он не смеет
взять меня за
руку, а ловит всегда за рукав! Что выдумали: Викентьев! Позволила бы я ему!
Он подошел,
взял ее за
руку и поцеловал. Она немного подалась назад и чуть-чуть повернула лицо в сторону, так, что губы его встретили щеку, а не рот.
— Да, ничего… Что это за книга? — спросил он и хотел
взять книгу у ней из-под
руки.
— Да… благодарю, — говорила она, подойдя к нему и протянув ему обе
руки. Он
взял их, пожал и поцеловал ее в щеку. Она отвечала ему крепким пожатием и поцелуем на воздух.
Иногда она как будто прочтет упрек в глазах бабушки, и тогда особенно одолеет ею дикая, порывистая деятельность. Она примется помогать Марфеньке по хозяйству, и в пять, десять минут, все порывами, переделает бездну,
возьмет что-нибудь в
руки, быстро сделает, оставит, забудет, примется за другое, опять сделает и выйдет из этого так же внезапно, как войдет.
Он хотел
взять Марфеньку за
руку, но она спрятала ее назад, потом встала со стула, сделала реверанс и серьезно, с большим достоинством произнесла...
Викентьев посмотрел на них обеих пристально, потом вдруг вышел на середину комнаты, сделал сладкую мину, корпус наклонил немного вперед,
руки округлил, шляпу
взял под мышку.
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло
возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?»
Возьмешь дело в
руки: «Не трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?»
Возьмешь кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи лучше!» Книжку
возьмешь: вырвут из
рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
— Ну, чего ты хочешь, — я все сделаю, скажи, не сердись! — просил он,
взяв ее за обе
руки.
Но он не смел сделать ни шагу, даже добросовестно отворачивался от ее окна, прятался в простенок, когда она проходила мимо его окон; молча, с дружеской улыбкой пожал ей, одинаково, как и Марфеньке,
руку, когда они обе пришли к чаю, не пошевельнулся и не повернул головы, когда Вера
взяла зонтик и скрылась тотчас после чаю в сад, и целый день не знал, где она и что делает.
— До великодушия еще не дошло, посмотрим, — сказала она,
взяв его под
руку. — Пойдемте гулять: какое утро! Сегодня будет очень жарко.
Она
взяла его за
руку и долго держала, глядя на него с печальной насмешкой.
Она подумала, подумала, потом опустила
руку в карман, достала и другое письмо, пробежала его глазами,
взяла перо, тщательно вымарала некоторые слова и строки в разных местах и подала ему.
— Вера, Вера! — сказал он тихо, с сухими губами,
взяв ее за
руки, — у тебя нет доверия ко мне!
Ах, если б мне страсть! — сказал он, глядя жаркими глазами на Веру и
взяв ее за
руки.
Заботы, дрязги жизни, все исчезнет — одно бесконечное торжество наполняет тебя — одно счастье глядеть вот так… на тебя… (он подошел к ней) —
взять за
руку (он
взял за
руку) и чувствовать огонь и силу, трепет в организме…
Она медленно опомнилась от задумчивости, с которою слушала его, обернулась к нему, ласково, почти нежно
взяла его за
руку и грудным шепотом, с мольбой сказала...
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна — Бог с ней! А как эта змея, любовь, заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не пожелаю. Да ты это с чего
взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему на плечо
руку.
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни приблизиться, ни
взять Райского за
руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя место.
Леонтья не было дома, и Ульяна Андреевна встретила Райского с распростертыми объятиями, от которых он сухо уклонился. Она называла его старым другом, «шалуном», слегка
взяла его за ухо, посадила на диван, села к нему близко, держа его за
руку.
— Какой вздор вы говорите — тошно слушать! — сказала она, вдруг обернувшись к нему и
взяв его за
руки. — Ну кто его оскорбляет? Что вы мне мораль читаете! Леонтий не жалуется, ничего не говорит… Я ему отдала всю жизнь, пожертвовала собой: ему покойно, больше ничего не надо, а мне-то каково без любви! Какая бы другая связалась с ним!..
Лесничий соскочил и начал стучать рукояткой бича в ворота. У крыльца он предоставил лошадей на попечение подоспевшим Прохору, Тараске, Егорке, а сам бросился к Вере, встал на подножку экипажа,
взял ее на
руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внес на крыльцо, прошел мимо лакеев и девок, со свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донес до дивана в зале и тихо посадил ее.
Ей не хотелось говорить. Он
взял ее за
руку и пожал; она отвечала на пожатие; он поцеловал ее в щеку, она обернулась к нему, губы их встретились, и она поцеловала его — и все не выходя из задумчивости. И этот, так долго ожидаемый поцелуй не обрадовал его. Она дала его машинально.
Он встал, решительно подошел к ней,
взял ее за
руку и почти насильно увел в аллею.
Она медлила, потом вдруг сама сошла к нему со ступеней крыльца,
взяла его за
руку и поглядела ему в лицо с строгой важностью.
Но неумышленно, когда он не делал никаких любовных прелюдий, а просто брал ее за
руку, она давала ему
руку, брала сама его
руку, опиралась ему доверчиво на плечо, позволяла переносить себя через лужи и даже, шаля, ерошила ему волосы или, напротив,
возьмет гребенку, щетку, близко подойдет к нему, так что головы их касались, причешет его, сделает пробор и, пожалуй, напомадит голову.
— Да ну его! — сказал Марк,
взяв ее опять за
руку. — Мы не затем сошлись, чтоб заниматься им.
— Если б не вы, — сказал он,
взяв ее опять за
руку, — завтра бежал бы отсюда.
— Да, постараемся, Марк! — уныло произнесла она, — мы счастливы быть не можем… Ужели не можем! — всплеснув
руками, сказала потом. — Что нам мешает! Послушайте… — остановила она его тихо,
взяв за
руку. — Объяснимся до конца… Посмотрим, нельзя ли нам согласиться!..
Он
взял ее под
руку, и они тихо пошли по тропинке луга.
Она обеими
руками взяла его голову, поцеловала в лоб и быстро пошла прочь.
— Здравствуй, Леонтий, — это я! — сказал Райский,
взяв за
руку Козлова и садясь в кресло подле постели.
— Да, да, виноват, горе одолело меня! — ложась в постель, говорил Козлов, и
взяв за
руку Райского: — Прости за эгоизм. После… после… я сам притащусь, попрошусь посмотреть за твоей библиотекой… когда уж надежды не будет…