Неточные совпадения
Она взяла его за голову, поглядела с минуту ему в лицо, хотела будто заплакать, но только сжала голову, видно, раздумала, быстро
взглянула на портрет матери Райского и подавила вздох.
Заехали они еще к одной молодой барыне, местной львице, Полине Карповне Крицкой, которая смотрела
на жизнь, как
на ряд побед, считая потерянным день, когда
на нее никто не
взглянет нежно или не шепнет ей хоть намека
на нежность.
— Что это за блин? — сказал он, скользнув взглядом по картине, но,
взглянув мельком в другой раз, вдруг быстро схватил ее, поставил
на мольберт и вонзил в нее испытующий взгляд, сильно сдвинув брови.
— О, тогда эта портьера упадет, и вы выпорхнете из клетки; тогда вы возненавидите и теток, и этих полинявших господ, а
на этот портрет (он указал
на портрет мужа)
взглянете с враждой.
«Еще два-три вечера, — думал он, — еще приподнимет он ей уголок завесы, она
взглянет в лучистую даль и вдруг поймет жизнь и счастье. Потом дальше, когда-нибудь, взгляд ее остановится
на ком-то в изумлении, потом опустится,
взглянет широко опять и онемеет — и она мгновенно преобразится».
— Кто? — повторил Кирилов, бегло
взглянув на портрет. — Какая-нибудь актриса…
— Нет, Семен Семеныч, я не хочу в монастырь; я хочу жизни, света и радости. Я без людей никуда, ни шагу; я поклоняюсь красоте, люблю ее, — он нежно
взглянул на портрет, — телом и душой и, признаюсь… — он комически вздохнул, — больше телом…
Марфенька застенчиво стояла с полуулыбкой,
взглядывая, однако,
на него с лукавым любопытством.
На шее и руках были кружевные воротнички, волосы в туго сложенных косах плотно лежали
на голове;
на ней было барежевое платье, талия крепко опоясывалась голубой лентой.
— Вот видите, братец, — живо заговорила она, весело бегая глазами по его глазам, усам, бороде, оглядывая руки, платье, даже
взглянув на сапоги, — видите, какая бабушка, говорит, что я не помню, — а я помню, вот, право, помню, как вы здесь рисовали: я тогда у вас
на коленях сидела…
Она
взглянула на портрет матери Райского. Долго глядела она
на ее томные глаза,
на задумчивую улыбку.
А этот ни
на нее, ни
на кухарку Устинью не
взглянет, когда та подает блюда, меняет тарелки.
Он машинально пошел за ней и, когда они прошли шагов десять по дорожке, он
взглянул случайно
на нее и увидел свою фуражку. Кроме фуражки, он опять ничего не заметил.
— Если послушать ее, — продолжала Ульяна Андреевна, — так все сиди
на месте, не повороти головы, не
взгляни ни направо, ни налево, ни с кем слова не смей сказать: мастерица осуждать! А сама с Титом Никонычем неразлучна: тот и днюет и ночует там…
Он
взглянул на дам и конфузливо остановился.
Тит Никоныч и Крицкая ушли. Последняя затруднялась, как ей одной идти домой. Она говорила, что не велела приехать за собой, надеясь, что ее проводит кто-нибудь. Она
взглянула на Райского. Тит Никоныч сейчас же вызвался, к крайнему неудовольствию бабушки.
Савелий побледнел и вопросительно
взглянул на жену; та истощила весь запас клятв: ничего не помогло.
Он вдруг отрезвился,
взглянул с удивлением
на Марфеньку, что она тут, осмотрелся кругом и быстро встал со скамейки. У него вырвался отчаянный: «Ах!»
Марк мельком
взглянул на Райского и обратился к Леонтью.
Райский вопросительно
взглянул на Марину.
Заглянув в свою бывшую спальню, в две, три другие комнаты, он вошел в угловую комнату, чтоб
взглянуть на Волгу. Погрузясь в себя, тихо и задумчиво отворил он ногой дверь,
взглянул и… остолбенел.
Она сидела, откинувшись
на стул спиной, положив один локоть
на окно, и смотрела
на Райского не прямо, а как будто случайно, когда доходила очередь
взглянуть, между прочим, и
на него.
Она спрятала книгу в шкаф и села против него, сложив руки
на груди и рассеянно глядя по сторонам, иногда
взглядывая в окно, и, казалось, забывала, что он тут. Только когда он будил ее внимание вопросом, она обращала
на него простой взгляд.
Райский долго боролся, чтоб не глядеть, наконец украдкой от самого себя
взглянул на окно Веры: там тихо, не видать ее самой, только лиловая занавеска чуть-чуть колышется от ветра.
— Бедный Тит Никоныч! — комически, со вздохом, произнес Райский и лукаво
взглянул на Марфеньку.
Он вытаращил глаза
на нее, потом
на бабушку, потом опять
на нее, поерошил волосы,
взглянул мельком в окно, вдруг сел и в ту же минуту вскочил.
— Как это можно! — строго сказала Марфенька и
взглянула на бабушку, — дитя, что ли, я!..
Райский вдруг зорко
на него
взглянул.
Он злобно ел за обедом, посматривая исподлобья
на всех, и не
взглянул ни разу
на Веру, даже не отвечал
на ее замечание, что «сегодня жарко».
Она
взглянула было
на него раза два просто, ласково, почти дружески. Но, заметя его свирепые взгляды, она увидела, что он раздражен и что предметом этого раздражения была она.
Он
взглянул на Веру: она налила себе красного вина в воду и, выпив, встала, поцеловала у бабушки руку и ушла. Он встал из-за стола и ушел к себе в комнату.
С новым изумлением
взглянул он
на нее.
— Да… правильные черты лица, свежесть, много блеску… — говорил он монотонно и,
взглянув сбоку
на Веру, страстно вздрогнул. Красота Беловодовой погасла в его памяти.
— Это муж из Москвы выписал, — сказала Наталья Ивановна, робко
взглянув на Райского, — сюрприз…
— Да
взгляните же
на меня: право, посватаюсь, — приставал Нил Андреич, — мне нужна хозяйка в доме, скромная, не кокетка, не баловница, не охотница до нарядов… чтобы
на другого мужчину, кроме меня, и глазом не повела… Ну, а вы у нас ведь пример…
Он поглядел
на обе стороны и
взглянул на подпись: Pauline Kritzki. [Полина Крицкая (фр.).]
Райский с ужасом поглядел
на нее, потом мрачно
взглянул на Веру, потом опять
на нее. А Крицкая, с нежными до влажности губами, глядела
на него молча, впустив в него глубокий взгляд, и от переполнявшего ее экстаза, а также отчасти от жара, оттаяла немного, как конфетка, называемая «помадой».
Он достал из угла натянутый
на рамку холст, который готовил давно для портрета Веры, взял краски, палитру. Молча пришел он в залу, угрюмо, односложными словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья
взглянул раза два
на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
Вера сидела у двери, тыкала иглой лоскуток какого-то кружева и частенько зевала, только когда
взглядывала на лицо Полины Карповны, у ней дрожал подбородок и шевелились губы, чтобы сдержать улыбку.
Он уж с ним говорил не иначе, как иронически. Но
на этот раз у Марка было озабоченное лицо. Однако когда принесли свечи и он
взглянул на взволнованное лицо Райского, то засмеялся, по-своему, с холодной злостью.
А она, отворотясь от этого сухого взгляда, обойдет сзади стула и вдруг нагнется к нему и близко
взглянет ему в лицо, положит
на плечо руки или нежно щипнет его за ухо — и вдруг остановится
на месте, оцепенеет, смотрит в сторону глубоко-задумчиво, или в землю, точно перемогает себя, или — может быть — вспоминает лучшие дни, Райского-юношу, потом вздохнет, очнется — и опять к нему…
Она вздрогнула, потом вдруг вынула из кармана ключ, которым заперла дверь, и бросила ему в ноги. После этого руки у ней упали неподвижно, она
взглянула на Райского мутно, сильно оттолкнула его, повела глазами вокруг себя, схватила себя обеими руками за голову — и испустила крик, так что Райский испугался и не рад был, что вздумал будить женское заснувшее чувство.
Она
взглядывала мельком
на него, делая большие глаза, как будто удивляясь, что он тут, потом вдруг судорожно прижимала его к груди и опять отталкивала, твердя: «Стыд! стыд! жжет… вот здесь… душно…»
«Леонтий! — вдруг произнес он, хватаясь за голову, — в каких руках его счастье! Какими глазами
взгляну я
на него! А как тверда была моя воля!»
Он старался
взглянуть на лесничего. Но перед носом у него тряслась только низенькая шляпа с большими круглыми полями да широкие плечи рослого человека, покрытые макинтошем. Сбоку он видел лишь силуэт носа и — как казалось ему, бороду.
Он скромно, с примесью почти благоговения,
взглянул на Веру.
Она положила свою руку ему
на руку и, как кошечка, лукаво, с дрожащим от смеха подбородком
взглянула ему в глаза.
Вера думала, что отделалась от книжки, но неумолимая бабушка без нее не велела читать дальше и сказала, что
на другой день вечером чтение должно быть возобновлено. Вера с тоской
взглянула на Райского. Он понял ее взгляд и предложил лучше погулять.
Любящимся не дали проститься,
взглянуть друг
на друга.
И постель сделана, все затихло в доме, Татьяна Марковна наконец очнулась от задумчивости,
взглянула на образ, и не стала, как всегда,
на колени перед ним, и не молилась, а только перекрестилась. Тревога превозмогала молитву. Она села
на постель и опять задумалась.
— Что ты, дитя мое? Проститься пришла — Бог благословит тебя! Отчего ты не ужинала? Где Николай Андреич? — сказала она. Но,
взглянув на Марфеньку, испугалась. — Что ты, Марфенька? Что случилось?
На тебе лица нет: вся дрожишь? Здорова ли? Испугалась чего-нибудь? — посыпались вопросы.