Неточные совпадения
— Cousin! — с
ужасом попробовала она остановить его, но это
было не легко, когда Райский входил
в пафос.
Вся Малиновка, слобода и дом Райских, и город
были поражены
ужасом.
В народе, как всегда
в таких случаях, возникли слухи, что самоубийца, весь
в белом, блуждает по лесу, взбирается иногда на обрыв, смотрит на жилые места и исчезает. От суеверного страха ту часть сада, которая шла с обрыва по горе и отделялась плетнем от ельника и кустов шиповника, забросили.
Его пронимала дрожь
ужаса и скорби. Он, против воли, группировал фигуры, давал положение тому, другому, себе добавлял, чего недоставало, исключал, что портило общий вид картины. И
в то же время сам ужасался процесса своей беспощадной фантазии, хватался рукой за сердце, чтоб унять боль, согреть леденеющую от
ужаса кровь, скрыть муку, которая готова
была страшным воплем исторгнуться у него из груди при каждом ее болезненном стоне.
«Ужели она часто
будет душить меня? — думал Райский, с
ужасом глядя на нее. — Куда спастись от нее? А она не годится и
в роман: слишком карикатурна! Никто не поверит…»
— Ты по ночам
пьешь пунш! — шепотом,
в ужасе сказала она и с изумлением глядела то на него, то на чашку.
— Я у Леонтия встретился с ним, — говорил он, наслаждаясь ее
ужасом. — Нам обоим захотелось
есть: он звал
было в трактир…
Общий
ужас и изумление. Некоторые чиновники тихонько вышли
в залу и оттуда слушали, что
будет дальше.
— Ни с кем и ни к кому — подчеркнуто, — шептал он, ворочая глазами вокруг, губы у него дрожали, — тут
есть кто-то, с кем она видится, к кому пишет! Боже мой! Письмо на синей бумаге
было — не от попадьи! — сказал он
в ужасе.
Всего обиднее и грустнее для Татьяны Марковны
была таинственность; «тайком от нее девушка переписывается, может
быть, переглядывается с каким-нибудь вертопрахом из окна — и кто же? внучка, дочь ее, ее милое дитя, вверенное ей матерью:
ужас,
ужас! Даже руки и ноги холодеют…» — шептала она, не подозревая, что это от нерв,
в которые она не верила.
Между тем граф серьезных намерений не обнаруживал и наконец… наконец… вот где
ужас! узнали, что он из «новых» и своим прежним правительством
был — «mal vu», [на подозрении (фр.).] и «эмигрировал» из отечества
в Париж, где и проживал, а главное, что у него там, под голубыми небесами, во Флоренции или
в Милане,
есть какая-то нареченная невеста, тоже кузина… что вся ее фортуна («fortune» —
в оригинале) перейдет
в его род из того рода, так же как и виды на карьеру.
— Что я сделал! оскорбил тебя, женщину, сестру! — вырывались у него вопли среди рыданий. — Это
был не я, не человек: зверь сделал преступление. Что это такое
было! — говорил он с
ужасом, оглядываясь, как будто теперь только пришел
в себя.
Ей,
в дремоте отчаяния, снился взгляд бабушки, когда она узнала все, брошенный на нее, ее голос — даже не
было голоса, а вместо его какие-то глухие звуки
ужаса и смерти…
Ее эти взгляды Тушина обдавали
ужасом. «Не узнал ли? не слыхал ли он чего? — шептала ей совесть. — Он ставит ее так высоко, думает, что она лучше всех
в целом свете! Теперь она молча
будет красть его уважение…» «Нет, пусть знает и он! Пришли бы хоть новые муки на смену этой ужасной пытке — казаться обманщицей!» — шептало
в ней отчаяние.
Она рвалась к бабушке и останавливалась
в ужасе; показаться ей на глаза значило, может
быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко вонзился нож и
в ее, и
в чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за чужое преступление чужою казнью.
В темноте рисовались ей какие-то пятна, чернее самой темноты. Пробегали, волнуясь, какие-то тени по слабому свету окон. Но она не пугалась; нервы
были убиты, и она не замерла бы от
ужаса, если б из угла встало перед ней привидение, или вкрался бы вор, или убийца
в комнату, не смутилась бы, если б ей сказали, что она не встанет более.
Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек // Доскажет
быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот
ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных глаз!
Мальчишка просто обезумел от
ужаса. Первым его движением
было выбросить говорящую кладь на дорогу; вторым — незаметным образом спуститься из телеги и скрыться
в кусты.
Глуповцы
в ужасе разбежались по кабакам и стали ждать, что
будет.
Этот
ужас смолоду часто заставлял его думать о дуэли и примеривать себя к положению,
в котором нужно
было подвергать жизнь свою опасности.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел не смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался
в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно
было на нем написано, и против воли своей с
ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать.