Неточные совпадения
Андрий схватил мешок одной рукой и дернул его вдруг так, что голова Остапа упала на землю, а он сам вскочил впросонках и, сидя с закрытыми глазами, закричал что было мочи: «Держите, держите чертова ляха! да ловите коня, коня ловите!» — «Замолчи,
я тебя убью!» — закричал в испуге Андрий, замахнувшись на него мешком.
— Врешь, чертов Иуда! — закричал, вышед из себя, Тарас. — Врешь, собака!
Ты и Христа распял, проклятый Богом человек!
Я тебя убью, сатана! Утекай отсюда, не то — тут же
тебе и смерть! — И, сказавши это, Тарас выхватил свою саблю.
— Стой и не шевелись!
Я тебя породил,
я тебя и
убью! — сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.
— Не твой револьвер, а Марфы Петровны, которую ты убил, злодей! У тебя ничего не было своего в ее доме. Я взяла его, как стала подозревать, на что ты способен. Смей шагнуть хоть один шаг, и, клянусь,
я убью тебя!
— Вон, мерзавец! — закричал Обломов, бледный, трясясь от ярости. — Сию минуту, чтоб нога твоя здесь не была, или
я убью тебя, как собаку!
«Мой милый, никогда не была я так сильно привязана к тебе, как теперь. Если б я могла умереть за тебя! О, как бы я была рада умереть, если бы ты от этого стал счастливее! Но я не могу жить без него. Я обижаю тебя, мой милый,
я убиваю тебя, мой друг, я не хочу этого. Я делаю против своей воли. Прости меня, прости меня».
Неточные совпадения
«Уйди!..» — вдруг закричала
я, // Увидела
я дедушку: // В очках, с раскрытой книгою // Стоял он перед гробиком, // Над Демою читал. //
Я старика столетнего // Звала клейменым, каторжным. // Гневна, грозна, кричала
я: // «Уйди!
убил ты Демушку! // Будь проклят
ты… уйди!..»
― Это не мужчина, не человек, это кукла! Никто не знает, но
я знаю. О, если б
я была на его месте,
я бы давно
убила,
я бы разорвала на куски эту жену, такую, как
я, а не говорила бы:
ты, ma chère, Анна. Это не человек, это министерская машина. Он не понимает, что
я твоя жена, что он чужой, что он лишний… Не будем, не будем говорить!..
— Да,
я его знаю.
Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что
меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя
тебя… да, да, любя больше всего на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал
тебе больно,
убил тебя. «Нет, нет, она не простит», всё говорит он.
— Вот он! — сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. — Ну,
я рад, что
тебе удалось, — сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось
убить этого вальдшнепа.
—
Убить ты меня собрался? а? зарезать
меня хочешь?