Неточные совпадения
Но у нас, не извольте гневаться,
такой обычай: как дадут
кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно.
— Недаром, когда я сбирался на эту проклятую ярмарку, на душе было
так тяжело, как будто
кто взвалил на тебя дохлую корову, и волы два раза сами поворачивали домой.
— Плюйте ж на голову тому,
кто это напечатал! бреше, сучий москаль.
Так ли я говорил? Що то вже, як у
кого черт-ма клепки в голови!Слушайте, я вам расскажу ее сейчас.
Но
кто же этот голова, возбудивший
такие невыгодные о себе толки и речи?
Еще при месячной ночи варенуха и водка, настоянная на шафран, могла бы заманить Чуба, но в
такую темноту вряд ли бы удалось
кому стащить его с печки и вызвать из хаты.
«Не любит она меня, — думал про себя, повеся голову, кузнец. — Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная девка! чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на сердце,
кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до
кого. Она любуется сама собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не вижу света; а я ее
так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить».
«Чего мне больше ждать? — говорил сам с собою кузнец. — Она издевается надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова. Но если ж
так, не достанется, по крайней мере, другому посмеяться надо мною. Пусть только я наверное замечу,
кто ей нравится более моего; я отучу…»
Мороз увеличился, и вверху
так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено, однако ж, и смерзнуть тому,
кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не
так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он грешников с
таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на рождество колбасу.
—
Кто ты
такой и зачем таскаешься под дверями? — произнес кузнец суровее прежнего и подойдя ближе.
Господ в крытых сукном шубах он увидел
так много, что не знал,
кому шапку снимать.
— Я думаю, каждый,
кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в
таких чудных бричках со стеклами, те когда не городничие, то, верно, комиссары, а может, еще и больше».
— Молчи, баба! — с сердцем сказал Данило. — С вами
кто свяжется, сам станет бабой. Хлопец, дай мне огня в люльку! — Тут оборотился он к одному из гребцов, который, выколотивши из своей люльки горячую золу, стал перекладывать ее в люльку своего пана. — Пугает меня колдуном! — продолжал пан Данило. — Козак, слава богу, ни чертей, ни ксендзов не боится. Много было бы проку, если бы мы стали слушаться жен. Не
так ли, хлопцы? наша жена — люлька да острая сабля!
Достал рожок; прежде, однако ж, чем стал насыпать, осмотрелся хорошенько, нет ли
кого: кажись, что нет; но вот чудится ему, что пень дерева пыхтит и дуется, показываются уши, наливаются красные глаза; ноздри раздулись, нос поморщился и вот
так и собирается чихнуть.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «прикажете принять».
Перечитывая эти записки, я убедился в искренности того,
кто так беспощадно выставлял наружу собственные слабости и пороки. История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Исповедь Руссо имеет уже недостаток, что он читал ее своим друзьям.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда
кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные
такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Скажите!
такой просвещенный гость, и терпит — от
кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой комнате?
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии
такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович,
кто он
такой в рассуждении чина?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я
такой! я не посмотрю ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Анна Андреевна. Ну, да
кто он
такой? генерал?