Неточные совпадения
Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым — наверное не могу сказать,
кто делает, бог их знает, я никогда не носил
таких косынок.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил,
кто в городе губернатор,
кто председатель палаты,
кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько
кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все
так обстоятельно и с
такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство.
— Да
кто вы
такой? — сказала старуха.
Слова хозяйки были прерваны странным шипением,
так что гость было испугался; шум походил на то, как бы вся комната наполнилась змеями; но, взглянувши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить. За шипеньем тотчас же последовало хрипенье, и, наконец, понатужась всеми силами, они пробили два часа
таким звуком, как бы
кто колотил палкой по разбитому горшку, после чего маятник пошел опять покойно щелкать направо и налево.
— Нет, отец, богатых слишком нет. У
кого двадцать душ, у
кого тридцать, а
таких, чтоб по сотне,
таких нет.
Чем
кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстроивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: «Ведь ты
такой подлец, никогда ко мне не заедешь».
— А я, брат, — говорил Ноздрев, —
такая мерзость лезла всю ночь, что гнусно рассказывать, и во рту после вчерашнего точно эскадрон переночевал. Представь: снилось, что меня высекли, ей-ей! и, вообрази,
кто? Вот ни за что не угадаешь: штабс-ротмистр Поцелуев вместе с Кувшинниковым.
После
таких похвальных, хотя несколько кратких биографий Чичиков увидел, что о других чиновниках нечего упоминать, и вспомнил, что Собакевич не любил ни о
ком хорошо отзываться.
— Но знаете ли, что
такого рода покупки, я это говорю между нами, по дружбе, не всегда позволительны, и расскажи я или
кто иной —
такому человеку не будет никакой доверенности относительно контрактов или вступления в какие-нибудь выгодные обязательства.
— Ну, когда не нуждаетесь,
так нечего и говорить. На вкусы нет закона:
кто любит попа, а
кто попадью, говорит пословица.
Если бы
кто взглянул из окошка в осеннее время и особенно когда по утрам начинаются маленькие изморози, то бы увидел, что вся дворня делала
такие скачки, какие вряд ли удастся выделать на театрах самому бойкому танцовщику.
— Да
кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшка! как не иметь, имею! — вскричал он. — Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж
такой знакомый!
так уж не к нему ли написать?
Счастлив семьянин, у
кого есть
такой угол, но горе холостяку!
— А! — Он тут же развернул ее, пробежал глазами и подивился чистоте и красоте почерка. — Славно написано, — сказал он, — не нужно и переписывать. Еще и каемка вокруг!
кто это
так искусно сделал каемку?
—
Кто, Михеев умер? — сказал Собакевич, ничуть не смешавшись. — Это его брат умер, а он преживехонький и стал здоровее прежнего. На днях
такую бричку наладил, что и в Москве не сделать. Ему, по-настоящему, только на одного государя и работать.
Каждый из свидетелей поместил себя со всеми своими достоинствами и чинами,
кто оборотным шрифтом,
кто косяками,
кто просто чуть не вверх ногами, помещая
такие буквы, каких даже и не видано было в русском алфавите.
Если же между ими и происходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходило втайне,
так что не было подаваемо никакого вида, что происходило; сохранялось все достоинство, и самый муж
так был приготовлен, что если и видел другое-третье или слышал о нем, то отвечал коротко и благоразумно пословицею: «
Кому какое дело, что кума с кумом сидела».
В анониме было
так много заманчивого и подстрекающего любопытство, что он перечел и в другой и в третий раз письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать,
кто бы
такая была писавшая!» Словом, дело, как видно, сделалось сурьезно; более часу он все думал об этом, наконец, расставив руки и наклоня голову, сказал: «А письмо очень, очень кудряво написано!» Потом, само собой разумеется, письмо было свернуто и уложено в шкатулку, в соседстве с какою-то афишею и пригласительным свадебным билетом, семь лет сохранявшимся в том же положении и на том же месте.
Все, что ни было, обратилось к нему навстречу,
кто с картами в руках,
кто на самом интересном пункте разговора произнесши: «а нижний земский суд отвечает на это…», но что
такое отвечает земский суд, уж это он бросил в сторону и спешил с приветствием к нашему герою.
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в
таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем,
кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его
кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него
такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Все мы имеем маленькую слабость немножко пощадить себя, а постараемся лучше приискать какого-нибудь ближнего, на
ком бы выместить свою досаду, например, на слуге, на чиновнике, нам подведомственном, который в пору подвернулся, на жене или, наконец, на стуле, который швырнется черт знает куда, к самым дверям,
так что отлетит от него ручка и спинка: пусть, мол, его знает, что
такое гнев.
Я слышу, кто-то подъехал, да думаю себе,
кто бы мог
так рано.
— Ах, прелести!
Так он за старуху принялся. Ну, хорош же после этого вкус наших дам, нашли в
кого влюбиться.
Дело ходило по судам и поступило наконец в палату, где было сначала наедине рассуждено в
таком смысле:
так как неизвестно,
кто из крестьян именно участвовал, а всех их много, Дробяжкин же человек мертвый, стало быть, ему немного в том проку, если бы даже он и выиграл дело, а мужики были еще живы, стало быть, для них весьма важно решение в их пользу; то вследствие того решено было
так: что заседатель Дробяжкин был сам причиною, оказывая несправедливые притеснения мужикам Вшивой-спеси и Задирайлова-тож, а умер-де он, возвращаясь в санях, от апоплексического удара.
Конечно, никак нельзя было предполагать, чтобы тут относилось что-нибудь к Чичикову; однако ж все, как поразмыслили каждый с своей стороны, как припомнили, что они еще не знают,
кто таков на самом деле есть Чичиков, что он сам весьма неясно отзывался насчет собственного лица, говорил, правда, что потерпел по службе за правду, да ведь все это как-то неясно, и когда вспомнили при этом, что он даже выразился, будто имел много неприятелей, покушавшихся на жизнь его, то задумались еще более: стало быть, жизнь его была в опасности, стало быть, его преследовали, стало быть, он ведь сделал же что-нибудь
такое… да
кто же он в самом деле
такой?
Конечно, нельзя думать, чтобы он мог делать фальшивые бумажки, а тем более быть разбойником: наружность благонамеренна; но при всем том,
кто же бы, однако ж, он был
такой на самом деле?
Решено было еще сделать несколько расспросов тем, у которых были куплены души, чтобы, по крайней мере, узнать, что за покупки, и что именно нужно разуметь под этими мертвыми душами, и не объяснил ли он
кому, хоть, может быть, невзначай, хоть вскользь как-нибудь настоящих своих намерений, и не сказал ли он кому-нибудь о том,
кто он
такой.
А между тем появленье смерти
так же было страшно в малом, как страшно оно и в великом человеке: тот,
кто еще не
так давно ходил, двигался, играл в вист, подписывал разные бумаги и был
так часто виден между чиновников с своими густыми бровями и мигающим глазом, теперь лежал на столе, левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением.
В это время, когда экипаж был
таким образом остановлен, Селифан и Петрушка, набожно снявши шляпу, рассматривали,
кто, как, в чем и на чем ехал, считая числом, сколько было всех и пеших и ехавших, а барин, приказавши им не признаваться и не кланяться никому из знакомых лакеев, тоже принялся рассматривать робко сквозь стеклышка, находившиеся в кожаных занавесках: за гробом шли, снявши шляпы, все чиновники.
Я поставлю полные баллы во всех науках тому,
кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в
ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!»
Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», — и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал прежде,
такая была тишина, что слышно было, как муха летит; что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли
кто там или нет.
Говорили они все как-то сурово,
таким голосом, как бы собирались
кого прибить; приносили частые жертвы Вакху, показав
таким образом, что в славянской природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе не ароматический.
Чичиков в качестве поверенного, прежде расположивши всех (без предварительного расположения, как известно, не может быть даже взята простая справка или выправка, все же хоть по бутылке мадеры придется влить во всякую глотку), — итак, расположивши всех,
кого следует, объяснил он, что вот какое, между прочим, обстоятельство: половина крестьян вымерла,
так чтобы не было каких-нибудь потом привязок…
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава человек!» И после
таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А
кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не
так!
— Ишь куды полезла, корявая!» Кто-то приворотил к этому
такое словцо, от которого один только русский мужик мог не засмеяться.
— Да как сказать — куда? Еду я покуда не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников… Конечно, родственники родственниками, но отчасти,
так сказать, и для самого себя; ибо видеть свет, коловращенье людей —
кто что ни говори, есть как бы живая книга, вторая наука.
Кого ж не разогреет
такой вечер?
— Ну, расспросите у него, вы увидите, что… [В рукописи четыре слова не разобрано.] Это всезнай,
такой всезнай, какого вы нигде не найдете. Он мало того что знает, какую почву что любит, знает, какое соседство для
кого нужно, поблизости какого леса нужно сеять какой хлеб. У нас у всех земля трескается от засух, а у него нет. Он рассчитает, насколько нужно влажности, столько и дерева разведет; у него все играет две-три роли: лес лесом, а полю удобренье от листьев да от тени. И это во всем
так.
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти,
так сказать, и для самого себя; потому что, точно, не говоря уже о пользе, которая может быть в геморроидальном отношенье, одно уже то, чтоб увидать свет, коловращенье людей…
кто что ни говори, есть,
так сказать, живая книга, та же наука.
— А
кто их заводил? Сами завелись: накопилось шерсти, сбыть некуды, я и начал ткать сукна, да и сукна толстые, простые; по дешевой цене их тут же на рынках у меня и разбирают. Рыбью шелуху, например, сбрасывали на мой берег шесть лет сряду; ну, куды ее девать? я начал с нее варить клей, да сорок тысяч и взял. Ведь у меня всё
так.
И живо потом навсегда и навеки останется проведенный
таким образом вечер, и все, что тогда случилось и было, удержит верная память: и
кто соприсутствовал, и
кто на каком месте стоял, и что было в руках его, — стены, углы и всякую безделушку.
— Всенепременно. У него теперь приращенье должно идти с быстротой невероятной. Это ясно. Медленно богатеет только тот, у
кого какие-нибудь сотни тысяч; а у
кого миллионы, у того радиус велик: что ни захватит,
так вдвое и втрое противу самого себя. Поле-то, поприще слишком просторно. Тут уж и соперников нет. С ним некому тягаться. Какую цену чему ни назначит,
такая и останется: некому перебить.
«
Кто бы
такой был этот Чичиков? — думал брат Василий. — Брат Платон на знакомства неразборчив и, верно, не узнал, что он за человек». И оглянул он Чичикова, насколько позволяло приличие, и увидел, что он стоял, несколько наклонивши голову и сохранив приятное выраженье в лице.
— То есть, если бы он не
так со мной поступил; но он хочет, как я вижу, знаться судом. Пожалуй, посмотрим,
кто выиграет. Хоть на плане и не
так ясно, но есть свидетели — старики еще живы и помнят.
— Это — другое дело, Афанасий Васильевич. Я это делаю для спасения души, потому что в убеждении, что этим хоть сколько-нибудь заглажу праздную жизнь, что как я ни дурен, но молитвы все-таки что-нибудь значат у Бога. Скажу вам, что я молюсь, — даже и без веры, но все-таки молюсь. Слышится только, что есть господин, от которого все зависит, как лошадь и скотина, которою пашем, знает чутьем того, <
кто> запрягает.
— Стало быть, вы молитесь затем, чтобы угодить тому, которому молитесь, чтобы спасти свою душу, и это дает вам силы и заставляет вас подыматься рано с постели. Поверьте, что если <бы> вы взялись за должность свою
таким образом, как бы в уверенности, что служите тому,
кому вы молитесь, у вас бы появилась деятельность, и вас никто из людей не в силах <был бы> охладить.
— А зачем же
так вы не рассуждаете и в делах света? Ведь и в свете мы должны служить Богу, а не
кому иному. Если и другому
кому служим, мы потому только служим, будучи уверены, что
так Бог велит, а без того мы бы и не служили. Что ж другое все способности и дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия моленья нашего: то — словами, а это делом. Ведь вам же в монастырь нельзя идти: вы прикреплены к миру, у вас семейство.
Если бы терзаемому палящей жаждой влил
кто в засохнувшее горло струю ключевой воды, то он бы не оживился
так, как оживился бедный Чичиков.
У [русского] человека, даже и у того,
кто похуже других, все-таки чувство справедливо.
Я обращаюсь к тем из вас,
кто имеет понятье какое-нибудь о том, что
такое благородство мыслей.