Не рано проснулся Бурульбаш после вчерашнего веселья и, проснувшись, сел
в углу на лавке и начал наточивать новую, вымененную им, турецкую саблю; а пани Катерина принялась вышивать золотом шелковый рушник. Вдруг вошел Катеринин отец, рассержен, нахмурен, с заморскою люлькою в зубах, приступил к дочке и сурово стал выспрашивать ее: что за причина тому, что так поздно воротилась она домой.
Неточные совпадения
Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется.
В самом деле, чудно! Движется и становится все больше, больше и краснеет, как горячий
уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя.
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий день, долго осматривал он
углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что
в ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то клада, что было ему одному страшно
в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом не мог понять.
Схватила ее и бряк по полу — лапа с железными когтями отскочила, и кошка с визгом пропала
в темном
углу.
Под самым покутом, [Покут — почетный
угол в хате.] на почетном месте, сидел гость — низенький, толстенький человечек с маленькими, вечно смеющимися глазками,
в которых, кажется, написано было то удовольствие, с каким курил он свою коротенькую люльку, поминутно сплевывая и придавливая пальцем вылезавший из нее превращенный
в золу табак.
Солоха думала долго, куда спрятать такого плотного гостя; наконец выбрала самый большой мешок с
углем;
уголь высыпала
в кадку, и дюжий голова влез с усами, с головою и с капелюхами
в мешок.
Солоха высыпала
уголь в кадку из другого мешка, и не слишком объемистый телом дьяк влез
в него и сел на самое дно, так что сверх его можно было насыпать еще с полмешка
угля.
Кузнец рассеянно оглядывал
углы своей хаты, вслушиваясь по временам
в далеко разносившиеся песни колядующих; наконец остановил глаза на мешках: «Зачем тут лежат эти мешки? их давно бы пора убрать отсюда. Через эту глупую любовь я одурел совсем. Завтра праздник, а
в хате до сих пор лежит всякая дрянь. Отнести их
в кузницу!»
Прежде, бывало, я мог согнуть и разогнуть
в одной руке медный пятак и лошадиную подкову; а теперь мешков с
углем не подыму.
Таким образом, когда другие разъезжали на обывательских по мелким помещикам, он, сидя на своей квартире, упражнялся
в занятиях, сродных одной кроткой и доброй душе: то чистил пуговицы, то читал гадательную книгу, то ставил мышеловки по
углам своей комнаты, то, наконец, скинувши мундир, лежал на постеле.
Да что ж эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час
уголь для своей трубки, другой зачем-то побежал за комору. Что,
в самом деле!.. Добро бы поневоле, а то ведь сами же напросились. Слушать так слушать!
Но как ни казались блестящими приобретенные Бородавкиным результаты, в существе они были далеко не благотворны. Строптивость была истреблена — это правда, но в то же время было истреблено и довольство. Жители понурили головы и как бы захирели; нехотя они работали на полях, нехотя возвращались домой, нехотя садились за скудную трапезу и слонялись из угла
в угол, словно все опостылело им.
— То есть как тебе сказать… Стой, стой
в углу! — обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
Я взошел в хату: две лавки и стол, да огромный сундук возле печи составляли всю ее мебель. На стене ни одного образа — дурной знак! В разбитое стекло врывался морской ветер. Я вытащил из чемодана восковой огарок и, засветив его, стал раскладывать вещи, поставив
в угол шашку и ружье, пистолеты положил на стол, разостлал бурку на лавке, казак свою на другой; через десять минут он захрапел, но я не мог заснуть: передо мной во мраке все вертелся мальчик с белыми глазами.
Но дышит свежо в самые очи холодное ночное дыхание и убаюкивает тебя, и вот уже дремлешь, и забываешься, и храпишь, и ворочается сердито, почувствовав на себе тяжесть, бедный, притиснутый
в углу сосед.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (высовывая понемногу вперед сжатый кулак.
В сторону).Господи боже! не знаю, где сижу. Точно горячие
угли под тобою.
Да распрямиться дедушка // Не мог: ему уж стукнуло, // По сказкам, сто годов, // Дед жил
в особой горнице, // Семейки недолюбливал, //
В свой
угол не пускал;
Послала бы // Я
в город братца-сокола: // «Мил братец! шелку, гарусу // Купи — семи цветов, // Да гарнитуру синего!» // Я по
углам бы вышила // Москву, царя с царицею, // Да Киев, да Царьград, // А посередке — солнышко, // И эту занавесочку //
В окошке бы повесила, // Авось ты загляделся бы, // Меня бы промигал!..
Рассмотрев ближе лежащий предо мной ящик, я нашел, что он заключает
в одном
углу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные пьесы.
«Для сего, — говорил он, — уединись
в самый удаленный
угол комнаты, сядь, скрести руки под грудью и устреми взоры на пупок».