Неточные совпадения
Ночевать пустить всякий побоится, ночлежек
нет, ну и пробираются в Москву и блаженствуют по-своему
на Хитровке.
— Мелочи
нет, ступай в лавочку, купи за пятак папирос, принеси сдачу, и я тебе дам
на ночлег.
— Да, пальцев
на руке
нет. Будто козу кажет!
— К сожалению,
нет. Приходил отказываться от комнаты. Третьего дня отвели ему в № 6 по ордеру комнату, а сегодня отказался. Какой любезный! Вызывают
на Дальний Восток, в плавание. Только что приехал, и вызывают. Моряк он, всю жизнь в море пробыл. В Америке, в Японии, в Индии… Наш, русский, старый революционер 1905 года… Заслуженный. Какие рекомендации! Жаль такого жильца… Мы бы его сейчас в председатели заперли…
По утрам, когда
нет клиентов, мальчишки обучались этому ремеслу
на отставных солдатах, которых брили даром. Изрежет неумелый мальчуган несчастного, а тот сидит и терпит, потому что в билете у него написано: «бороду брить, волосы стричь, по миру не ходить». Через неделю опять солдат просит побрить!
— Унгдюк! Не везет… А? Каково?
Нет, вы послушайте. Ставлю
на шестерку куш — дана!
На пé. Имею полкуша
на пé, очки вперед… Взял. Отгибаюсь — бита. Тем же кушем иду — бита… Ставлю
на смарку — бита! Подряд, подряд!..
— Персидская ромашка! О
нет, вы не шутите, это в жизни вещь великая. Не будь ее
на свете — не был бы я таким, каким вы меня видите, а мой патрон не состоял бы в членах Общества драматических писателей и не получал бы тысячи авторского гонорара, а «Собачий зал»… Вы знаете, что такое «Собачий зал»?..
Во всех благоустроенных городах тротуары идут по обе стороны улицы, а иногда,
на особенно людных местах, поперек мостовых для удобства пешеходов делались то из плитняка, то из асфальта переходы. А вот
на Большой Дмитровке булыжная мостовая пересечена наискось прекрасным тротуаром из гранитных плит, по которому никогда и никто не переходит, да и переходить незачем: переулков близко
нет.
Например, игра в наперсток состоит в том, чтобы угадать, под каким из трех наперстков лежит хлебный шарик, который шулер
на глазах у всех кладет под наперсток, а
на самом деле приклеивает к ногтю — и под наперстком ничего
нет…
Через несколько минут легкий стук в дверь, и вошел важный барин в ермолке с кисточкой, в турецком халате с красными шнурами. Не обращая
на нас никакого внимания, он прошел, будто никого и в комнате
нет, сел в кресло и стал барабанить пальцами по подлокотнику, а потом закрыл глаза, будто задремал. В маленькой прихожей кто-то кашлянул. Барин открыл глаза, зевнул широко и хлопнул в ладоши.
— Ванька малый, ты малый бывалый,
нет ли для меня у тебя невесты
на примете?
—
Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная: в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы
на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили. Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.
А если сверху крикнут: «Первый!» — это значит закрытый пожар: дым виден, а огня
нет. Тогда конный
на своем коне-звере мчится в указанное часовым место для проверки, где именно пожар, — летит и трубит. Народ шарахается во все стороны, а тот, прельщая сердца обывательниц, летит и трубит! И горничная с завистью говорит кухарке, указывая в окно...
Нет неделями покоя, —
Стой
на страже ночь и день.
С треском гнется подо мною
Зыбкой лестницы ступень.
— Едешь по деревне, видишь, окна в домах заколочены, — это значит, что пожарники
на промысел пошли целой семьей, а в деревне и следов пожара
нет!
— Потому, что хлебушко заботу любит. Выпечка-то выпечкой, а вся сила в муке. У меня покупной муки
нет, вся своя, рожь отборную покупаю
на местах,
на мельницах свои люди поставлены, чтобы ни соринки, чтобы ни пылинки… А все-таки рожь бывает разная, выбирать надо. У меня все больше тамбовская, из-под Козлова, с Роминской мельницы идет мука самая лучшая. И очень просто! — заканчивал всегда он речь своей любимой поговоркой.
Вторым актерским пристанищем были номера Голяшкина, потом — Фальцвейна,
на углу Тверской и Газетного переулка. Недалеко от них, по Газетному и Долгоруковскому переулкам, помещались номера «Принц», «Кавказ» и другие. Теперь уже и домов этих
нет,
на их месте стоит здание телеграфа.
На этом бильярде Лев Николаевич в 1862 году проиграл проезжему офицеру тысячу рублей и пережил неприятную минуту: денег
на расплату
нет, а клубные правила строги — можно и
на «черную доску» попасть.
В России
нет закона,
Есть столб, и
на столбе корона.
В литературе о банном быте Москвы ничего
нет. Тогда все это было у всех
на глазах, и никого не интересовало писать о том, что все знают: ну кто будет читать о банях? Только в словаре Даля осталась пословица, очень характерная для многих бань: «Торговые бани других чисто моют, а сами в грязи тонут!»
Извозчик в трактире и питается и согревается. Другого отдыха, другой еды у него
нет. Жизнь всухомятку. Чай да требуха с огурцами. Изредка стакан водки, но никогда — пьянства. Раза два в день, а в мороз и три, питается и погреется зимой или высушит
на себе мокрое платье осенью, и все это удовольствие стоит ему шестнадцать копеек: пять копеек чай,
на гривенник снеди до отвала, а копейку дворнику за то, что лошадь напоит да у колоды приглядит.
А в праздничные дни к вечеру трактир сплошь битком набит пьяными — места
нет. И лавирует половой между пьяными столами, вывертываясь и изгибаясь, жонглируя над головой высоко поднятым подносом
на ладони, и
на подносе иногда два и семь — то есть два чайника с кипятком и семь приборов.
А другой, у которого протекции
нет и взятку дать не
на что, никаких указов дождаться не может — разве смотритель из человечности сжалится да к семье
на денек отпустит.
Выбежать поиграть, завести знакомство с ребятами — минуты
нет. В «Олсуфьевке» мальчикам за многолюдностью было все-таки веселее, но убегали ребята и оттуда, а уж от «грызиков» — то и дело. Познакомятся
на улице с мальчишками-карманниками, попадут
на Хитровку и делаются жертвами трущобы и тюрьмы…
Мы мчимся в потоке звенящих и гудящих трамваев, среди грохота телег и унылых, доживающих свои дни извозчиков… У большинства
на лошадях и шлеи
нет — хомут да вожжи.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Нет,
на коленях, непременно
на коленях! Я хочу знать, что такое мне суждено: жизнь или смерть.
Городничий (хватаясь за голову).Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее
на улицу, или
нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Городничий (бьет себя по лбу).Как я —
нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
А стало бы, и очень бы стало
на прогоны;
нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя!
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают
на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается;
нет, ему еще подавай: говорит, и
на Онуфрия его именины. Что делать? и
на Онуфрия несешь.