Неточные совпадения
Они ютились больше
в «вагончике». Это был крошечный одноэтажный флигелек
в глубине владения Румянцева.
В первой половине восьмидесятых годов там появилась и
жила подолгу красавица, которую звали «княжна». Она исчезала на некоторое время из Хитровки, попадая за свою красоту то на содержание, то
в «шикарный» публичный
дом, но всякий раз возвращалась
в «вагончик» и пропивала все свои сбережения.
В «Каторге» она распевала французские шансонетки, танцевала модный тогда танец качучу.
Здесь
жил он сам, а
в доме № 24, на «вольном месте»,
жила его дворня, были конюшни, погреба и подвалы.
А вот — аристократы. Они
жили частью
в доме Орлова, частью
в доме Бунина. Среди них имелись и чиновники, и выгнанные со службы офицеры, и попы-расстриги.
Еще до русско-турецкой войны
в Златоустенском переулке
в доме Медынцева совершенно одиноко
жил богатый старик индеец.
За десятки лет после левачевской перестройки снова грязь и густые нечистоты образовали пробку
в повороте канала под Китайским проездом, около Малого театра. Во время войны наводнение было так сильно, что залило нижние
жилые этажи
домов и торговые заведения, но никаких мер сонная хозяйка столицы — городская дума не принимала.
Здесь
жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их «коты», скрывавшиеся от полиции, такие, которым даже рискованно было входить
в ночлежные
дома Хитровки.
В это время он женился на дочери содержателя меблированных комнат, с которой он познакомился у своей сестры, а сестра
жила с его отцом
в доме, купленном для нее на Тверском бульваре.
На дворе огромного владения Ляпиных сзади особняка стояло большое каменное здание, служившее когда-то складом под товары, и его
в конце семидесятых годов Ляпины перестроили
в жилой дом, открыв здесь бесплатное общежитие для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния.
В это же время, около полуночи, из своего казенного
дома переходил бульвар обер-полицмейстер Козлов, направляясь на противоположную сторону бульвара, где
жила известная московская красавица портниха.
В прежние годы Охотный ряд был застроен с одной стороны старинными
домами, а с другой — длинным одноэтажным зданием под одной крышей, несмотря на то, что оно принадлежало десяткам владельцев. Из всех этих зданий только два
дома были
жилыми:
дом, где гостиница «Континенталь», да стоящий рядом с ним трактир Егорова, знаменитый своими блинами. Остальное все лавки, вплоть до Тверской.
Англичанин скандалил и доказывал, что это его собственный
дом, что он купил его у владельца, дворянина Шпейера, за 100 тысяч рублей со всем инвентарем и приехал
в нем
жить.
Начиная от «Челышей» и кончая «Семеновной», с первой недели поста актеры
жили весело. У них водились водочка, пиво, самовары, были шумные беседы… Начиная с четвертой — начинало стихать. Номера постепенно освобождались: кто уезжал
в провинцию, получив место, кто соединялся с товарищем
в один номер. Начинали коптить керосинки: кто прежде обедал
в ресторане, стал варить кушанье
дома, особенно семейные.
Первый
дом назывался между своими людьми «Чебышевская крепость», или «Чебыши», а второй величали «Адом». Это — наследие нечаевских времен. Здесь
в конце шестидесятых годов была штаб-квартира, где
жили студенты-нечаевцы и еще раньше собирались каракозовцы, члены кружка «Ад».
В доме князя Волконского много лет
жил его родственник, разбитый параличом граф Шувалов, крупный вельможа. Его часто вывозили
в колясочке на Нарышкинский сквер.
Теперь они быстро шагают, дойдут до Всехсвятского и разойдутся по
домам: Клейдон
живет на Башиловке, а другие —
в скаковой слободке, при своих конюшнях.
Братья Стрельцовы — люди почти «
в миллионах», московские домовладельцы, староверы, кажется, по Преображенскому толку, вся жизнь их была как на ладони: каждый шаг их был известен и виден десятки лет. Они оба — холостяки,
жили в своем уютном
доме вместе с племянницей, которая была все для них: и управляющей всем хозяйством, и кухаркой, и горничной.
По субботам члены «Русского гимнастического общества» из
дома Редлиха на Страстном бульваре после вечерних классов имели обычай ходить
в ближайшие Сандуновские бани, а я всегда шел
в Палашовские, рядом с номерами «Англия», где я
жил.
Последние годы жизни он провел
в странноприимном
доме Шереметева, на Сухаревской площади, где у него была комната.
В ней он
жил по зимам, а летом —
в Кускове, где Шереметев отдал
в его распоряжение «Голландский домик».
Это был владелец
дома, первогильдейский купец Григорий Николаевич Карташев. Квартира его была рядом с трактиром,
в ней он
жил одиноко, спал на голой лежанке, положив под голову что-нибудь из платья.
В квартире никогда не натирали полов и не мели.
На углу Остоженки и 1-го Зачатьевского переулка
в первой половине прошлого века был большой одноэтажный
дом, занятый весь трактиром Шустрова, который сам с семьей
жил в мезонине, а огромный чердак да еще пристройки на крыше были заняты голубятней, самой большой во всей Москве.
В квартире номер сорок пять во дворе
жил хранитель
дома с незапамятных времен. Это был квартальный Карасев, из бывших городовых, любимец генерал-губернатора князя
В. А. Долгорукова, при котором он состоял неотлучным не то вестовым, не то исполнителем разных личных поручений. Полиция боялась Карасева больше, чем самого князя, и потому
в дом Олсуфьева, что бы там ни делалось, не совала своего носа.
В «Олсуфьевке»
жили поколениями. Все между собой были знакомы, подбирались по специальностям, по состоянию и поведению. Пьяницы (а их было между «мастеровщиной» едва ли не большинство)
в трезвых семейных
домах не принимались. Двор всегда гудел ребятишками, пока их не отдадут
в мастерские, а о школах и не думали. Маленьких не учили, а подросткам, уже отданным
в мастерские, учиться некогда.
Неточные совпадения
В каждом
доме живут по двое престарелых, по двое взрослых, по двое подростков и по двое малолетков, причем лица различных полов не стыдятся друг друга.
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837),
живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества будущего.]
Они вспомнили, что
в ветхом деревянном домике действительно
жила и содержала заезжий
дом их компатриотка, Анеля Алоизиевна Лядоховская, и что хотя она не имела никаких прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к
дому. При словах мужика о том, что Фоканыч
живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились
в его голове, ослепляя его своим светом.
— Да расскажи мне, что делается
в Покровском? Что,
дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели
жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего не переменяй
в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.