Неточные совпадения
Подле него, красавца
в полном смысле слова, поместился низенького роста неуклюжий рыжебородый человек
в черном мешковатом сюртуке и, тыкая пальцем веснушчатой, покрытой рыжими волосами
руки в грудь Н.П. Пашенного, ему что-то проповедовал.
Н.П. Пашенный, продолжая сидеть, ловким взмахом вольтижера положил свою ногу,
в малиновых рейтузах и сапогах со шпорами, сверх
руки С.И. Соколова, прижавши ее к столу, и, хлопая по колену, сказал...
Разные люди перебывали за полувековую жизнь газеты, но газета осталась
в руках той группы молодых ученых, которые случайно одновременно были за границей,
в 1873 году, и собрались на съезд
в Гейдельберг для обсуждения вопроса — что нужно делать?
В толпе шулеров, очищающих Нижний от грязи во время холеры, старался с метлой
в руках бритый, как актер, пожилой франт
в котелке и модном пальто. Это было на площади против ярмарочного театра. Проезжал мимо Баранов и остановился. К нему подошел пристав...
— Не беспокойтесь, все у меня
в руках, все будет сделано, а теперь ко мне завтракать; мне карачаевских барашков привезли да икры ачуевской!
Дня через три вдруг я вижу
в этой газете заметку «Средство от холеры» — по цензурным условиям ни о Донской области, ни о корреспонденте «Русских ведомостей» не упоминалось, а было напечатано, что «редактор журнала „Спорт“
В.А. Гиляровский заболел холерой и вылечился калмыцким средством: на лошади сделал десять верст галопа по скаковому кругу — и болезнь как
рукой сняло».
Я застал старика с большой седой бородой,
в одной рубахе и туфлях, с садовым ножом
в руках за обрезкой фруктовых деревьев
в прекрасном садике. Я передал ему поклон от дочери и рассказал о цели моего приезда.
По направлению к Москве плетется публика с узелками и кружками
в руках: подарки получили!
—
В гранках редактор прочтет! — И десятки
рук потянулись к метранпажу.
Я только один раз был у него летом, кажется,
в мае месяце. Он, по обыкновению, лежал на диване; окна были открыты, была теплая ночь, а он
в меховой шапке читал гранки.
Руки никогда не подавал и, кто бы ни пришел, не вставал с дивана.
И шло бы все по-хорошему с газетой. Но вдруг поступила
в контору редакции, на 18 рублей жалованья, некая барынька Мария Васильевна, и случилось как-то, что фактическое распоряжение кассой оказалось у нее
в руках.
Цензура ошалела и
руками разводила, потому что, к великому ее удивлению, нагоняев пока из Петербурга не было, а ответа на цензорские донесения о прегрешениях газеты Московским цензурным комитетом, во главе которого стоял драматург
В.И. Родиславский, не получалось.
«Русский курьер» основан был
В.Н. Селезневым
в 1879 году, но шел
в убыток. Пришлось искать денег. Отозвался московский купец Н.П. Ланин, владелец известного завода шипучих вод и увековечивший свое имя производством искусственного «ланинского» шампанского, которое подавалось подвыпившим гостям
в ресторанах за настоящее и было
в моде на всех свадьбах, именинах и пирушках средней
руки.
— Ну вот полакомься! — И сует
в руку конфету
в бумажке.
— Вот что я тебе, Абрам, скажу по-дружески: послушайся меня и, если исполнишь мой совет, то будешь ты опять богат. Вот у тебя хлыст
в руках, прикажи сейчас же отпереть все конюшни и всех до одной лошадей выгони
в поле, ворота запри, а сам на поезд на два месяца
в Крым. Иди и не оглядывайся!
Популярность «Московского листка» среди москвичей объяснялась не только характером и направленностью издания, но и личностью издателя, крепко державшего
в руках всю газету.
В саду «Эрмитаж» как-то к нам подошел щеголевато одетый пожилой, худенький брюнет с бриллиантовым перстнем и протянул с любезными словами Н.И. Пастухову
руку. Тот молча подал ему два пальца и, отвернувшись, продолжал разговаривать со мной. Брюнет постоял и немного конфузливо отошел от стола.
Действительно, Н.И. Пастухов знал всю подноготную, особенно торговой Москвы и московской администрации. Знал, кто что думает и кто чего хочет. Людей малограмотных, никогда не державших
в руках книгу и газету, он приучил читать свой «Листок».
— Достань-ка, братец, из пачки парочку манифестиков, на память хочется
в семье иметь. — И сунул
в руку двадцатипятирублевку.
«Московский листок» сразу приобрел себе такую репутацию, что именитое и образованное купечество стыдилось брать
в руки эту газету, никогда на нее не подписывалось, но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила «самому» номер, который он с опаской развертывал и смотрел главным образом рубрику «Советы и ответы».
В результате таких «Советов и ответов» часто незаконные штрафы прекращались, пища и жилище улучшались, а репортер прямо из
рук Н.И. Пастухова получал за эти три-четыре строки пять, а то и десять рублей гонорара.
Затем провез его к портному, платья ему купил полный комплект, нанял ему квартиру через два дома от редакции, подписал обязательство платить за его помещение и, вернувшись с ним к себе домой, выдал ему две книжки для забора товара
в мясной и
в колониальных лавках, условившись с ним таким образом, что половина заработанных им денег будет идти
в погашение этого забора, а остальная половина будет выдаваться ему на
руки.
В это время явился Михаил Александрович Гиляров со статьей
в руках и с твердым намерением получить хороший аванс.
Номера он и
в Париже и
в Лионе занимал самые дорогие и самые лучшие, на «водку» прислуге раздавал деньги щедрой
рукой, обязательно сопровождая каждое приношение приветом...
Николай Иванович, идя по манежу, сунул
руку в карман и, вынимая ложку, сказал...
Н.Н. Соедов опять взял одной
рукой ложку, а другой другую ложку опять сунул
в карман. Зашел
в буфет, сделал вид, что снес ложку, и опять идет. Видит: Николай Иванович стоит удивленный и смотрит на ложку, которую держит
в руках...
Н.Н. Соедов ущипнул его за левую, протянутую ему
руку, а правая
рука Николая Ивановича была
в кармане.
— Жив… Только ничего не понимаю… Ты знаешь, что у меня
в руке? Боюсь посмотреть, а чувствую… Опять она…
Окончательно возмущенный такой смелостью и желая хорошенько пугнуть дерзкую детвору, Н.И. Пастухов схватил
в руки лежавший подле него
в лодке револьвер и направил его на мальчиков. Те, увидев, что он поднялся, вскрикнули и побежали.
Н.И. Пастухов, мгновенно вспомнив, что револьвер заряжен, весь похолодел, увидав, как мальчик зашатался, быстро рванулся
в сторону и, взмахнув
руками, разом грохнулся о землю.
Публика сразу узнала виселицу, и номер журнала был у всех
в руках. Хватились испуганные власти, стали отбирать журнал, закрыли розницу издания и уволили цензора.
Что бы, кажется, могло быть бесцензурного
в «Журнале спорта», где разбирались только одни коннозаводские вопросы? Но тем не менее то и дело цензура прикладывала к нему свою
руку.
Редакция сатирического и юмористического журнала «Зритель» помещалась на Тверском бульваре
в доме Фальковской, где-то на третьем этаже. Тут же была и цинкография
В.
В. Давыдова.
В.
В. Давыдов был всегда весь замазанный, закоптелый, высокий и стройный,
в синей нанковой, выгоревшей от кислоты блузе, с черными от работы
руками, — похожий на коммунара с парижских баррикад 1871 года. По духу он и действительно был таким.
Сахар
в пакете,
в бумаге колбаса, сыр и калачи или булки, которые рвали
руками. Вешали пальто на гвозди, вбитые
в стену, где попало. Приходили Антоша Чехонте, Е. Вернер, М. Лачинов, тогда еще студент Петровской академии, Н. Кичеев, П. Кичеев, Н. Стружкин и еще кое-кто.
— На, получай! — и подает одной
рукой тетрадку
В.
В. Давыдову, а другой, вынув из кармана бутылку коньяку, ставит на стол.
Еще восемь лет прожил он у богомаза, усиленно
в это время читая все, что попадалось под
руку, и рисуя. Но то и другое шло без всякой системы.
За столом сидят: Арнольди, Курепин, Кичеев, новый издатель Левинский; стоят Ан. Чехов, Амфитеатров, Пассек, Сергеенко, а входящим
в дверь изображен я,
в высоких сапогах и с рукописью
в руках.
В первое время, когда «Будильник» перешел к чиновнику
В.Д. Левинскому, который забрал
в свои
руки дело и начал вымарщивать копейки, сведя гонорар до минимума и посылая агентов собирать объявления для журнала, еще держались старые редакционные традиции: были веселые «субботы» сотрудников.
— До чего вы только доболтаетесь! — машет
рукой А.Д. Курепин — самый корректный, самый интеллигентный из редакторов
в мире, мягкой, любезной
рукой сдерживающий всю эту молодую, веселую, смешливую ватагу, готовую поднять на смех кого угодно, что угодно.
В.Д. Левинский побледнел, вскочил и замахал
руками...
— Помилуйте, ваше превосходительство, да ведь это моя фамилия. Да и стихи не мои… их все знают [Это стихи Шумахера. Они долго ходили по
рукам, потом уже появились
в «Искре». — Примеч. автора.].
—
В субботу, выпустив номер, — рассказал Пятницкий, — я пошел сюда,
в «Палермо» (редакция была почти рядом, на Петровке). Сижу за пивом, вдруг вбегает взбешенный Миллер — глаза сверкают, губы дрожат,
в руках газета. Сел со мной, больше никого
в комнате этой не было, положил передо мной газету, левой
рукой тычет
в нос, а правой вцепился мне
в плечо и шепчет, точь-в-точь как Отелло Дездемоне: «Платок! Платок...
Уж очень Н.Л. Казецкий был шумен, иногда резок, но его все любили — и сотрудники, и мелкие служащие, и обширная типография. Несмотря на свою грубость и несдержанность, он был очень отзывчив, входил
в нужды своих сотрудников и широкой
рукой помогал им без отказа
в тяжелые минуты жизни. Таких редакторов было только два: он и Н.И. Пастухов.
Это были скучнейшие, но всегда многолюдные вечера с ужинами, на которых, кроме трех-четырех ораторов, гости, большею частию московские педагоги, сидели, уставя
в молчании «брады свои»
в тарелки, и терпеливо слушали, как по часу, стоя с бокалами
в руках, разливались
В.А. Гольцев на всевозможные модные тогда либеральные темы, Н.Н. Златовратский о «золотых сердцах народа», а сам Д.И. Тихомиров, бия себя кулаками
в грудь и потрясая огромной седой бородищей, вопиял...
Сергей Андреевич, продолжая прощальный разговор, гладил свою шапку, потом схватил котенка, приняв его по близорукости и рассеянности за шапку, и хотел его надеть на голову, но котенок
в испуге запищал и оцарапал ему
руку.
Увидав Панскую и желая заработать «на чай», Дементий пытается снять ротонду селедочными
руками, но случайно вошедший один из главных сотрудников К.М. Даниленко, еще совсем юный, выручает и проводит Панскую
в кабинет редактора.
И.И. Зарубин с ножницами
в руках любезно встретил судебного пристава и, указывая ему на одну из кип, предложил...
Всю розничную торговлю
в Москве того времени держал
в своих
руках крупный оптовик Петр Иванович Ласточкин, имевший газетную торговлю у Сретенских ворот и на Моховой. Как и почему, — никто того тогда не знал, — П.И. Ласточкин, еще
в 4 часа утра,
в типографии взял несколько тысяч номеров «Жизни» вместо двухсот экземпляров, которые брал обычно. И не прогадал.
Когда ему за утренним чаем А.М. Пазухин, вошедший с рукописью
в руках и газетой «Жизнь», подал заметку о безграмотной редакции, Н.И. Пастухов, уже заранее прочитавший газету, показал ему кукиш и сказал...
По сведениям из типографии стало известно, что
в гранках фельетон был без всякой подписи, потом на редакторских гранках появилась подпись, сделанная
В.Н. Бестужевым: «К. Нотгафт», и уже
в верстке
рукой выпускающего была зачеркнута и поставлено «Ногтев».