Приходит он в три дня раз, а не каждый день (хотя пусть бы и каждый день), и всегда так хорошо одет, и вообще я люблю молодежь, Алеша, талантливую, скромную, вот как вы, а у него почти
государственный ум, он так мило говорит, и я непременно, непременно буду просить за него.
Бибиков, конечно, был человек твердого характера и, может быть,
государственного ума, но, я думаю, если бы ему было дано при этом немножко побольше сердца, — это не помешало бы ему войти в историю с более приятным аттестатом.
Неточные совпадения
Ее устойчиво спокойное отношение к действительности возмущало Самгина, но он молчал, понимая, что возмущается не только от
ума, а и от зависти. События проходили над нею, точно облака и, касаясь ее, как тени облаков, не омрачали настроения; спокойно сообщив: «Лидия рассказывает, будто
Государственный совет хотели взорвать. Не удалось», — она задумчиво спросила:
— Два качества в вас приветствую, — начал Салов, раскланиваясь перед ним, — мецената [Меценат (род. между 74 и 64,
ум. 8 до н. э.) — римский
государственный деятель, покровительствовавший поэтам. Имя Мецената стало нарицательным названием покровителя искусств и литературы.] (и он указал при этом на обеденный стол) и самого автора!
Вместо комфортабельной жизни, вместо видного положения в обществе, знакомства с разными
государственными людьми, которым нужен литератор, нужен
ум, он лежал больной в мрачном, сыром нумере один-одинехонек.
«Успеешь, крыса, выселиться из корабля! — думал Петр Степанович, выходя на улицу. — Ну, коли уж этот “почти
государственный ум” так уверенно осведомляется о дне и часе и так почтительно благодарит за полученное сведение, то уж нам-то в себе нельзя после того сомневаться. (Он усмехнулся.) Гм. А он в самом деле у них не глуп и… всего только переселяющаяся крыса; такая не донесет!»
Затем в толпе молодых дам и полураспущенных молодых людей, составлявших обычную свиту Юлии Михайловны и между которыми эта распущенность принималась за веселость, а грошовый цинизм за
ум, я заметил два-три новых лица: какого-то заезжего, очень юлившего поляка, какого-то немца-доктора, здорового старика, громко и с наслаждением смеявшегося поминутно собственным своим вицам, и, наконец, какого-то очень молодого князька из Петербурга, автоматической фигуры, с осанкой
государственного человека и в ужасно длинных воротничках.