Неточные совпадения
И рассказал он мне
в подробностях до мелочей всю кражу у Бордевиля: как при его
главном участии увезли шкаф, отправили по Рязанской дороге
в Егорьевск, оттуда на лошади
в Ильинский погост,
в Гуслицы, за двенадцать верст от станции по дороге
в Запонорье, где еще у разбойника Васьки Чуркина был притон.
С.Я. Елпатьевский работал
в самых опасных местах —
в притонах Канавина, на пристанях,
главным образом на Песках, до отказа заселенных рабочим народом.
— Канцелярия не даст! И я ничего не могу сделать — о шествии холеры мы даже
в Петербург сообщаем
в пакетах с подписью «совершенно секретно»… Циркуляр строжайший, а
главное, чтобы
в печать не попало!
Славные люди были
в конторе, служившие еще
в старом доме. Ф.
В. Головин,
главный бухгалтер, тогда еще совсем молодой человек, очень воспитанный, сама доброта и отзывчивость, С.Р. Скородумов, принимавший объявления, Митрофан Гаврилов, строгого солдатского вида, из бывших кантонистов, любимец газетчиков и наборщиков, две славные, молчаливые барышни, что-то писавшие, — и глава над всем, леденившая своим появлением всю контору, Ю.Е. Богданова, сестра одного из пайщиков, писавшего статьи о банках.
Я стал работать
в других газетах, а
главным образом весь отдался спорту и коннозаводству, редактируя, как знаток конского дела, спортивный журнал.
Всюду эстрады для песенников и оркестров, столбы с развешанными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром, ряд бараков с бочками для пива и меда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый театр под управлением знаменитого М.
В. Лентовского и актера Форкатия, и, наконец,
главный соблазн — сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью и коронационных кружек.
Ров, этот ужасный ров, эти страшные волчьи ямы полны трупами. Здесь
главное место гибели. Многие из людей задохлись, еще стоя
в толпе, и упали уже мертвыми под ноги бежавших сзади, другие погибли еще с признаками жизни под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили
в драке, около будочек, из-за узелков и кружек. Лежали передо мной женщины с вырванными косами, со скальпированной головой.
Ушел
В.А. Гольцев, ушли с ним его друзья,
главные сотрудники, но либеральный дух, поддерживаемый Н.П. Ланиным, как ходовой товар, остался, только яркость и серьезность пропали, и газета стала по отношению к прежней, «гольцевской», как «ланинское» шампанское к настоящему редереру.
В газете наряду со сценами из народного быта печатались исторические и бытовые романы, лирические и юмористические стихи, но
главное внимание
в ней уделялось фактам и событиям повседневной московской жизни, что на газетном языке называлось репортажем.
«Московский листок» сразу приобрел себе такую репутацию, что именитое и образованное купечество стыдилось брать
в руки эту газету, никогда на нее не подписывалось, но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила «самому» номер, который он с опаской развертывал и смотрел
главным образом рубрику «Советы и ответы».
Многие ругали «Листок», и все его читали. Внешне чуждались Н.И. Пастухова, а к нему шли. А он вел свою линию, не обращал на такие разговоры никакого внимания, со всеми был одинаков, с утра до поздней ночи носился по трактирам, не стеснялся пить чай
в простонародных притонах и там-то
главным образом вербовал своих корреспондентов и слушал разные разговоры мелкого люда, которые и печатал, чутьем угадывая, где правда и где ложь.
Одним из
главных магнитов, привлекавших простодушного читателя «Листка», были ежедневно печатавшиеся
в газете романы-фельетоны.
У Н.И. Пастухова осталась еще с молодых лет боязнь всякого начальства, и каждому власть имущему он старался угодить всеми возможными способами, давая всякому, кому только можно, взятки: кому денег даст взаймы без отдачи, у кого ненужную лошадь купит. И у
главного московского цензора Назаревского купил две дачи
в Пушкине за несуразно дорогую цену.
На другой день мы были
в Законорье, у вдовы Чуркина Арины Ефимовны, которая жила с дочкой-подростком
в своем доме близ трактира.
В трактире уже все знали о том, что Костя осрамился, и все радовались. Вскоре его убили крестьяне
в Болоте, близ деревни Беливы. Уж очень он грабил своих,
главным образом сборщиков на погорелое, когда они возвращаются из поездок с узлами и деньгами.
Начальником
главного управления по делам печати
в эти времена был профессор Московского университета Н.А. Зверев, который сам был действительным членом Общества любителей российской словесности и, конечно, знал, что
в члены Общества избираются только лица, известные своими научными и литературными трудами.
В ответ на это мне
главным управлением сообщалось, что всего этого недостаточно для утверждения меня редактором детского журнала, а необходим гимназический аттестат. Гимназического аттестата, да и вообще никаких бумаг, кроме указа об отставке с перечислением сражений,
в которых я участвовал, полученного мной после турецкой войны, тогда у меня не было: все их растерял во времена моей бродяжной юности.
— Да ведь вот и
в казенном журнале «Коннозаводство», издающемся
в Петербурге при
Главном управлении государственного коннозаводства, так же написано.
У всех
главной была одна мысль: как бы подвести цензора. Особенно это удавалось М.М. Чемоданову, делавшему для цензуры наброски карандашом неоконченными, а потом, уже на подписанном цензором листе, он делал два-три штриха, и появлялся или портрет известного деятеля, или такая поза у какого-нибудь начальствующего лица, что оно выходило
в смешном виде.
Главным сотрудником, по существу редактором, так как сам был полуграмотным, Морозов пригласил А.М. Пазухина, автора романов и повестей, годами печатавшихся непрерывно
в «Московском листке» по средам и пятницам. И
в эти дни газетчики для розницы брали всегда больше номеров и говорили...
А мысль иметь свою газету,
главное, чтоб рекламировать свое дело, засела прочно
в упорной немецкой голове.
«Дикая Америка»
в Москве, видавшей цыганские таборы и джигитовку казаков, успеха не имела. Я исполнил просьбу и вообще ни строчки не написал о «Дикой Америке», не хотел обижать знакомого мне антрепренера, отца Я.А. Фейгина, который показался очень симпатичным и милым, а
главное, жаль было оставить голодными на чужой стороне привезенных индейцев.
Увидав Панскую и желая заработать «на чай», Дементий пытается снять ротонду селедочными руками, но случайно вошедший один из
главных сотрудников К.М. Даниленко, еще совсем юный, выручает и проводит Панскую
в кабинет редактора.
Вначале выставка пустовала. Приезжих было мало, корреспонденты как столичных, так и провинциальных газет писали далеко не
в пользу выставки и,
главное, подчеркивали, что многое на ней не готово, что на самом деле было далеко не так. Выставка на ее 80 десятинах была так громадна и полна, что все готовое и заметно не было. Моя поездка по редакциям кое-что разъяснила мне, и газеты имели действительно огромное влияние на успех выставки.
До выставки, говорят, он был служащим
в одном из предприятий Мамонтовых, потом как-то сразу выдвинулся и
в Петербурге уже очутился во главе Общества Невского судостроительного завода, где пайщиками были тоже
главным образом немцы.
А.
В. Амфитеатров был
главной силой
в редакции, и его слово имело решающее значение.
Двадцать четвертого июня
в Белграде на Милана было произведено покушение: неизвестный человек выпустил
в него на
главной улице четыре пули.
От знакомых я узнал подробности покушения на Милана. Он около пяти часов вечера,
в коляске со своим адъютантом, майором Лукичем, возвращался из
главной канцелярии.
Старик оглянулся и узнал во мне одного из находившихся во время приезда на выставку
В.И. Ковалевского людей, который был представлен ему как корреспондент
Главного управления государственного коннозаводства.