Неточные совпадения
Отец получил ружье для меня
от Н.Д. Неелова, старика, постоянно жившего в Вологде в своем большом барском
доме, наискось
от нашей квартиры.
Справа
от нашего
дома жил мальчик Костя.
В полиции, под Лефортовской каланчой, дежурный квартальный, расправившись с пьяными мастеровыми, которых, наконец, усадили за решетки, составил протокол «о неизвестно кому принадлежащем младенце, по видимости, мужского пола и нескольких дней
от рождения, найденном юнкером Гиляровским, остановившимся по своей надобности в саду Лефортовского госпиталя и увидавшим оного младенца под кустом». Затем было написано постановление, и ребенка на извозчике немедленно отправили с мушкетером в воспитательный
дом.
Съев из последних денег селянку и расстегай, я бодро и весело ранним утром зашагал первые версты. Солнце слепило глаза отблесками бриллиантиков бесконечной снежной поляны, сверкало на обындевевших ветках берез большака, нога скользила по хрустевшему вчерашнему снегу, который крепко замел след полозьев. Руки приходилось греть в карманах для того, чтобы теплой ладонью время
от времени согревать мерзнувшие уши. Подхожу к деревне; обрадовался, увидев приветливую елку над новым
домом на краю деревни.
Потом строевые деревья из лесу продавали потихоньку
от начальства, потом осенью этой из
дома продали двери да рамы — разорили все и уехали, а куда, и сами не знаем.
Только кочевали калмыки и далеко-далеко один
от другого стояли зимовники коневодов, состоявшие из одного-двух
домов, пары мазанок, сарая, конюшни.
Хозяин зимовника — старик и его жена были почти безграмотны, в
доме не водилось никаких журналов, газет и книг, даже коннозаводских: он не признавал никаких новшеств, улучшал породу лошадей арабскими и золотистыми персидскими жеребцами, не признавал английских —
от них дети цыбатые, говорил, — а рысаков ругательски ругал: купеческую лошадь, сырость разводят!
По приходе на зимовник я первое время жил в общей казарме, но скоро хозяева дали мне отдельную комнату; обедать я стал с ними, и никто из товарищей на это не обижался, тем более что я все-таки
от них не отдалялся и большую часть времени проводил в артели — в
доме скучно мне было.
Недолго я пробыл
дома. Вскоре получил письмо
от Далматова из Пензы, помеченное 5 октября 1878 года, которое храню и до сих пор. Он пишет...
А тогда громадное пространство на Ходынке сияло причудливыми павильонами и огромным главным
домом,
от которого была проведена ветка железной дороги до товарной станции Москвы-Брестской. И на выставку.
Публика загудела. Это была не обычная корзина аэростата, какие я видел на картинках, а низенькая, круглая, аршина полтора в диаметре и аршин вверх, плетушка из досок
от бочек и веревок. Сесть не на что, загородка по колено. Берг дал знак, крикнул «пускай», и не успел я опомниться, как шар рванулся сначала в сторону, потом вверх, потом вбок, брошенный ветром, причем низком корзины чуть-чуть не ударился в трубу
дома — и закрутился… Москва тоже крутилась и проваливалась подо мной.
Левину самому хотелось зайти в эти местечки, но местечки были
от дома близкие, он всегда мог взять их, и местечки были маленькие, — троим негде стрелять. И потому он кривил душой, говоря, что едва ли есть что. Поравнявшись с маленьким болотцем, Левин хотел проехать мимо, но опытный охотничий глаз Степана Аркадьича тотчас же рассмотрел видную с дороги мочежину.
Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг
от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян.
Утро великолепное; в воздухе прохладно; солнце еще не высоко.
От дома, от деревьев, и от голубятни, и от галереи — от всего побежали далеко длинные тени. В саду и на дворе образовались прохладные уголки, манящие к задумчивости и сну. Только вдали поле с рожью точно горит огнем, да речка так блестит и сверкает на солнце, что глазам больно.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в
доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу,
от простоты души предложил.
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота есть, // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила
от еды.
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила
от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Идем по делу важному: // У нас забота есть, // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила
от еды.
«Мы люди чужестранные, // Давно, по делу важному, // Домишки мы покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила
от еды…»