Неточные совпадения
В Тамбове на базарной площади, пахнувшей постоянно навозом, а
в базарные дни шумной и пьяной, были лучшие тамбовские трактиры — Югова и Абакумыча. У
последнего стояли два прекрасных фрейбергских бильярда, к которым и привел меня сыграть партию любитель бильярда Вася
в первые дни моего
приезда. Но сыграть нам не пришлось: на одном играл с каким-то баритоном
в золотых очках местный домовладелец Морозов,
в долгополом сюртуке и сапогах бутылками, а на другом — два почтенных, кругленьких, коротеньких старичка...
Выяснилось, что, когда приехали нежданные гости, Рамзай-Соколий заложил за четыре рубля мой парадный сюртук. Спирька сбегал за водкой, и все четверо к моему
приезду были уже на втором взводе. Все старались утешить меня, когда я потерял
последнюю надежду, узнав, что ссудная касса закрывается
в семь часов вечера… Вася, который был трезвее других, играл на гитаре и пел свою любимую студенческую песню...
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил
в последний приезд в Москву.
Неточные совпадения
Хлыст я употребил, во все наши семь лет, всего только два раза (если не считать еще одного третьего случая, весьма, впрочем, двусмысленного):
в первый раз — два месяца спустя после нашего брака, тотчас же по
приезде в деревню, и вот теперешний
последний случай.
Ждал я одного лица, с
приездом которого
в Петербург мог окончательно узнать истину;
в этом была моя
последняя надежда.
Затем, почти после полугодового молчания, Евгений Павлович уведомил свою корреспондентку, опять
в длинном и подробном письме, о том, что он, во время
последнего своего
приезда к профессору Шнейдеру,
в Швейцарию, съехался у него со всеми Епанчиными (кроме, разумеется, Ивана Федоровича, который, по делам, остается
в Петербурге) и князем Щ.
Дело плачевное, должно быть, окончено.
Последнее известие, что конфирмация отложена до
приезда H. H., а он уже с 10 февраля
в Петербурге.
Это был каменный флигель,
в котором на одной половине жил писарь и производились дела приказские, а другая была предназначена для
приезда чиновников. Вихров прошел
в последнее отделение. Вскоре к нему явился и голова, мужик лет тридцати пяти, красавец из себя, но довольно уже полный,
в тонкого сукна кафтане, обшитом золотым позументом.